– Как мило ты об этом рассказываешь, – улыбнулся Лукьянов, по неведомой причине происходящее ему очень нравилось. Я, напротив, не испытывала ни малейшего удовольствия, прежде всего потому, что Лукьянову не верила. Мало того, полученная от него информация гроша ломаного не стоила.
– Как есть, так и рассказываю, – отмахнулась я. – А сдать тебя могли лишь твои хозяева. Так в чем ты хочешь разобраться?
– Хорошо. Я хочу знать, кто убил Светлану? Кто конкретно, понимаешь?
– Понимаю. Узнаешь и что?
– Сверну ему шею и попробую смыться.
– Тебя интересует исполнитель или тот, кто отдал приказ?
– Хватит исполнителя. Так что можешь быть спокойна, если приказ отдал твой Дед, его шея не пострадает.
– Ты же утверждал, что ее убил Тагаев?
– Оставить голову на плечах твоего любовника я не обещаю. Если честно, пристрелю его с удовольствием.
– Ага, только особо не торопись, а главное – береги задницу, если он тебя найдет, с головой тоже не отпустит.
– Когда в деле замешана женщина, – подмигнул Лукьянов, – все становится слишком личным. Ты не находишь?
– Я все больше теряю. Значит, в гостинице ты застал Филиппова уже мертвым? Должна тебя разочаровать. Официантка разговаривала с ним после ухода Тагаева.
– Ты в этом уверена? – вновь улыбнулся Лукьянов. Его улыбка начала вызывать у меня тихое бешенство. – Ты уверена, что она говорит правду?
– Зачем ей врать?
– Чтобы выгородить Тагаева, разумеется.
– У нее не было времени, чтобы все это выдумать.
– Кому-то хватило двух минут, чтобы позвонить ей и предупредить: если она не скажет то, что сказала вам, до вечера не доживет. У твоего дружка отменная репутация, уверен, девушка повторила слово в слово то, что ей велели.
– Если бы ты назвал хоть одну причину, по которой Тагаев мог убить Филиппова, причем сам и так по- дурацки, я бы, возможно, поверила.
– Вот и давай разбираться, – предложил он.
– Ты пришел, увидел труп и оставил мне записку, – разглядывая ногти, напомнила я.
– Оставил. Чтобы ты по-настоящему заинтересовалась этим делом. Чтобы оно стало личным. Ты очень забавный человек, – продолжил Лукьянов, разглядывая меня с довольно странным выражением на физиономии: смесь любопытства и жалости. Не очень-то это приятно для моего самолюбия, впрочем, не оно меня сейчас заботило. – Ты веришь в справедливость. Ведь ты веришь?
– Не очень.
– Это ты сейчас так говоришь. Возможно, я не так поставил вопрос. Тебе хочется верить. Тебе постоянно чего-то хочется: то любить, то восстанавливать справедливость. Не знаю, что это, блажь или свойство характера, для меня важно одно: ты докопаешься до истины, по крайней мере, попытаешься. И твоя большая любовь к Деду, а так же к твоему дружку никакого значения не имеют. Истина дороже, – засмеялся он. – Правда, когда истина открывается… но сейчас не будем об этом. Так вот, из-за этой твоей непроходимой глупости я и пришел. Я уверен, ты не сдашь меня и будешь старательно копаться в этом деле, а я тебе помогу. Цели у нас разные, но некоторое время мы вполне можем побегать вместе. Согласна?
– Еще бы. А жить ты собираешься у меня? Я это к тому, что, может, установить дежурство по очереди? Ребятишки явились по твою душу…
– Они мало чего стоят, поверь мне. Обычные дегенераты, ума хватает лишь на то, чтобы ломать кости.
– Иногда дуракам везет, а мои кости мне нравятся.
– Мне мои тоже. Не возражаешь, если я приму душ? – вдруг спросил он.
– Валяй. Я пойду спать. В моей квартире ты должен хорошо ориентироваться, так что объяснять тебе, что здесь и где, не стоит.
– Спокойной ночи, дорогая, – сделал ручкой Лукьянов и удалился, а я стала подниматься в спальню. – Эй! – окликнул он. – Забыл спросить: а где зверь?
– У подруги.
– Жаль. Я надеялся увидеться с ним.
– Приличной собаке это ни к чему.
– Дорогая, не забывай, что это я подарил тебе таксу, и ты даже назвала его в мою честь. У людей есть дети, а у нас с тобой собака.
– Пожалуй, стоит подать на алименты, – согласилась я. Лукьянов наконец-то скрылся в ванной.
Я устроилась на постели, запретив себе о чем-либо думать. С души воротило от Лукьянова, от его рассказов и от себя самой. Однако кое-что следовало проверить, например, показания девушки из гостиницы. В общем-то, ничто не мешало Тагаеву позвонить ей и заставить сказать то, что она нам тут же и рассказала. Однако причина, по которой Тагаев мог убить Филиппова, по-прежнему виделась весьма и весьма смутно. Абсолютная чушь. Правда, была еще папка. Что, если в ней нечто такое, из-за чего Тимур
