Я тут же пожалела об этих словах, потому что он вдруг весь как-то съежился, и в его глазах мелькнул страх. Очень странно было видеть Деда таким, непривычно уж точно.
– Ты с ума сошла, – пробормотал он, а я покачала головой.
– Извини. Я совершенно не это имела в виду, мысли о суициде меня не посещают. – Но мои слова его не успокоили, более того, напугали еще больше. Он подошел, положил руку мне на плечо, сжал его и заговорил:
– Детка, у тебя тяжелый период, его надо просто пережить. Поверь мне… И лучше, если мы… Хорошо. Помни об одном: я всегда рядом и всегда готов помочь.
– Спасибо, – сказала я, похлопав его по руке.
– Вот и отлично. Не возражаешь, если сегодня я все-таки останусь у тебя?
Ну вот, он опять добился своего, и мне нечего было возразить. Человек обо мне беспокоится… Не хватает только, чтобы Дед решил, будто меня в самом деле посещают мысли о самоубийстве, и вознамерился обретаться рядом, дабы предотвратить роковой шаг.
– Давай спать, – сказала я, поднимаясь, и пошла стелить ему постель.
Утром, завтракая, он был молчалив и задумчив, приглядывался ко мне. Я сияла, как новенькая монетка, давая понять, что вчерашние глупые мысли уже в прошлом и спасать меня не надо.
На работу мы поехали вместе, расстались в холле, и я вздохнула с облегчением. Не успела я войти в свой кабинет, как там появился Ларионов.
– Каримова в поезде не было, хотя билет он в самом деле купил, – с порога заявил он. – Я навел справки, где он может обретаться.
– И что?
– Везде и нигде. То есть его земляки утверждают, что податься ему некуда. Но это ведь ничего не значит. Я вот что подумал… – сказал Ларионов, устраиваясь на стуле. – Такому поведению должна быть причина.
– Не поверишь, я думаю о том же, – с серьезной миной ответила я, Ларионов поморщился.
– Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, но если мы работаем вместе… расскажи мне, в чем там дело… Поиски могли бы быть более эффективными.
– Ты знаешь то же, что и я. Девчонка не появляется дома, а ее парень вместо того, чтобы ехать на родину, болтается где-то здесь. Как ты верно заметил, этому должна быть причина. Первая: большая любовь. Он просто не желает оставлять любимую.
– А вторая причина?
– Он не желает ее оставлять, но большая любовь здесь ни при чем. И тут уместно вспомнить о недавнем убийстве.
– Думаешь, Каримов к нему причастен?
– Или девушка так считает. В любом случае ее надо найти.
– Какого хрена менты не чешутся?
– Не видят повода вмешиваться.
– Так растолкуй им…
– Дельный совет. Что еще?
– Ребенок Зотовой действительно умер на седьмой день. Никаких сомнений.
– Один ребенок умер, а другой через неделю после этого родился, – пробормотала я.
– Если ты имеешь в виду Юлю Бокову, то родилась она за сотню километров от их города. Сколько еще детей родилось в тот день в округе?
– Должно быть, немало.
– Вот именно.
– Что тебя смущает?
– Не знаю, – честно ответила я.
– Ребенок умер, подтверждением чего являются сохранившиеся документы. Двадцать лет назад было совершенно немыслимо похитить ребенка, если ты об этом.
– Немыслимо для рядового гражданина. А для Бокова?
Ларионов задумался.
– Чисто теоретически это возможно, но… Ребенок умер, по крайней мере, я склонен в это верить.
– Отлично, – кивнула я, не желая продолжать разговор.
Ларионов поднялся и ушел. Скорее всего он прав, и мои подозрения не более чем разыгравшаяся фантазия. Почему я склонна верить им, а не документам. Только потому, что они объясняют странное поведение Нины? Впрочем, и тут наверняка не скажешь. Я знаю слишком мало, чтобы делать такие выводы. Я подумала позвонить Ирине Константиновне, но тут раздался звонок, и я с некоторым удивлением поняла, сняв трубку, что звонит хозяин шашлычной.
– Ольга Сергеевна, хотел бы с вами поговорить.
– Говорите, – подбодрила я.
