— Учишься, работаешь?
— Училась в институте, пока была жива бабушка.
— А когда она умерла, тебя посетили мысли о справедливости, которая должна восторжествовать. В восемнадцать лет это простительно. Только киднеппинг — дерьмовая штука, в чем ты сама могла убедиться. И жизнь с нее начинать точно не стоит. Возвращайся в институт и оставь мысли о мести.
— Нет у меня никаких мыслей, — разозлилась я, кляня себя за болтливость.
— В восемнадцать лет и это простительно. Эй, не злись! Мне все равно, украдешь ты мальчишку или нет, так что к ментам я не побегу. К Сикорскому тем более…
— Откуда вы знаете? — растерялась я.
— Его фамилию? Мальчишка живет в доме рядом с парком, установить фамилию хозяина дело пяти минут. Давай отвлечемся от мыслей о справедливости и поговорим о деле. О предполагаемом похищении. Если ты просто тешишь себя фантазиями, то куда ни шло. Но если всерьез задумала…
— Я же сказала!
— Посиди спокойно и послушай, — отмахнулся Саша. — Первое. Что ты намерена сделать с мальчишкой? Свяжешь и запихнешь в погреб, как когда-то тебя?
Я отпрянула, отчаянно покачав головой.
— Правильно. Тогда что?
— Не ваше дело, — отрезала я.
— Не мое, — согласился он. — И все-таки затея идиотская. Сядешь в тюрьму на несколько лет, вот и вся твоя месть. Такие игры не для дилетантов. Я даже не спрашиваю, как ты собираешься его украсть, уверен: план такой же дурацкий, как и сама затея.
— А как же справедливость? — отводя взгляд, спросила я. — По-вашему, надо прощать? Пусть живет себе, а мои родители…
— На твоем месте я бы стырил у него деньги.
— Мне не нужны деньги.
— Зато ему нужны. Уверен: их потеря его бы очень огорчила. Или еще проще: взять и шлепнуть урода. А что? Он ведь это заслужил. Ездит он без охраны, возвращается поздно. Возле ворот непременно притормозит, там газетный киоск, спрячешься за ним, подойдешь, когда машина остановится, и выстрелишь. Дело двух минут. Потренироваться в стрельбе можно за городом. — Саша распахнул пиджак и достал пистолет из наплечной кобуры, положил на стол. — Ну так что?
Я завороженно смотрела на оружие. С трудом сглотнула и спросила:
— Вы с ума сошли?
— Похоже на то, — кивнул Саша, убрал пистолет, поднялся, подхватил куртку, которая лежала на полу, и пошел к двери. Бросил через плечо: — Удачи…
Я продолжала сидеть за столом, когда захлопнулась входная дверь.
…Она опять была с собакой. Я долго наблюдала за Ольгой, прежде чем решилась подойти.
— Здравствуйте, — сказала неуверенно.
— Добрый день, — ответила она, с любопытством взглянув на меня.
— Тот человек, что оставил вам розу, кто он? — собравшись с силами, выпалила я.
— Вчера у меня мелькнула мысль, что вас послал он, — помедлив, произнесла Ольга. — Впрочем, глупость, конечно. Такое совсем не в его характере.
— Он… он вас любит? Ответьте, пожалуйста, это очень важно для меня. Он вас любит, поэтому оставил розу?
— Я думаю, нет.
— Тогда почему… тогда кто же он?
— Человек, который подарил мне собаку, — усмехнулась она. — Терпеть не могу давать советы, да и вы вряд ли к совету прислушаетесь… Но все же скажу: от него стоит держаться подальше.
— Я видела у него оружие.
— Тем более, — кивнула она.
— Я подумала, что если он… что если он не просто так следит за вами… — решилась произнести я.
— Так вот вы о чем, — кивнула Ольга. — Не беспокойтесь, он не сделает мне ничего плохого. — Она позвала собаку и пошла по аллее, а я осталась сидеть на скамейке.
Прошлой ночью я долго размышляла над словами Саши. Наверное, он прав. Лучше всего вернуться в институт и жить так, будто ничего не случилось. Забыть про Сикорского. Только я знала, что не смогу. Он должен пережить то, что пережила моя мать. Пусть я окажусь в тюрьме, пусть, но… от своего плана я не отступлюсь, каким бы глупым он Саше ни казался.
Я все еще сидела на скамейке, когда в парке появились Максим с няней, и вздохнула с облегчением. Значит, вчера у няни был выходной, оттого жена Сикорского сама гуляла со своими детьми. Ирина окликнула женщину, идущую впереди, та обернулась, поджидая ее. Теперь они стояли и разговаривали, а мальчик побежал на детскую площадку, женщины в его сторону не смотрели. По тропинке я тоже направилась к детской площадке, оказавшись там прежде, чем появился Максим. Он взобрался на горку и съехал вниз. Ирина увлеченно что-то рассказывала приятельнице, а я шагнула от кустов и позвала ребенка, вдруг сообразив: сегодня мне невероятно повезло — площадка была пуста, только в дальнем ее конце пожилая женщина с малышом делали куличики из снега, а двое ребят постарше катались на санках. Услышав свое имя, Максим обернулся и подбежал ко мне.
— Покажешь мне собаку? — спросил весело.
— Если захочешь. Только идти довольно далеко.
Он взглянул в сторону няни.
— Давай уйдем потихоньку, пока она не видит, — вцепившись в мою руку, предложил он.
Я кивнула, и мы быстро пошли по тропинке к стоянке такси. Я напряглась, ожидая окрика, но заставила себя идти спокойно, не оборачиваясь. Мы выбрались из парка, на нас так никто и не обратил внимания. Еще не веря в такую удачу, я открыла дверь машины.
— К вокзалу, — сказала спокойно, посадила Максима на заднее сиденье и сама села рядом с ним. — На такси получится быстрее, — пояснила я мальчику, он беспечно кивнул.
— Собака у тебя большая? — спросил деловито.
— Нет, маленькая.
— Я тоже хочу собаку, но папа не разрешает.
— Он еще может передумать.
Мы обогнули парк и выехали на проспект. Никакой суеты в парке не наблюдалось — должно быть, Ирина так и не вспомнила о своем подопечном. Мы весело болтали с Максимом, водитель включил радио, не прислушиваясь к нашему разговору. Вскоре машина затормозила, я расплатилась, сказала «спасибо», и мы направились к зданию вокзала.
— Я здесь был, — сообщил мальчик. — Бабушку встречал. Она живет в другом городе, приезжала ко мне на день рождения. Привезла мне динозавра. Тебе нравятся динозавры?
— Они кусаются.
— Мой — нет. Он добрый.
Мы пересекли холл вокзала и оказались на перроне, дошли до ремонтных мастерских и там свернули, поднялись в город и выбрались на улицу Гончарную.
— Ты не озяб? — спросила я.
— Нет. Долго еще идти?
— Как тебе сказать… Если устанешь, я понесу тебя на руках.
— Я же взрослый.
— Да. Тогда идем быстрее.
Теперь я успокоилась. Страха не было, только удивление, что все так легко прошло. Но абсолютное равнодушие Ирины и странная доверчивость мальчика почему-то тяготили. И я вдруг подумала: может, стоит вернуться назад? И разозлилась на себя за такие мысли. Я должна сделать то, что задумала.
Мы свернули в переулок, очень узкий, с односторонним движением, ни одно из окон ближайших домов сюда не выходило. Нам оставалось пройти еще метров пятьсот, когда рядом оказалась машина, резко
