– Мы полетели, потому что погибли Тулин и Джонсон, – сказал Булл, – а экипаж Серебрякова… – Он замолчал. – Вячеслав, вы не увлеклись? Возможны любые интриги, но убить двух космонавтов, героев… мое правительство никогда на такое не пойдет!
– Джон, наше правительство может на многое пойти, если цель будет того стоить, – внезапно сказал Гивенс. – Уж поверь.
Булл и Гивенс обменялись взглядами. «Кажется, они знают друг о друге что-то, неизвестное мне», – подумал Аникеев.
– Ладно, допустим, – сдался Булл. – К тому же могла планироваться небольшая авария, которая выведет первый экипаж из игры без всяких жертв… а получилось… Хорошо, командир. Допустим. Я могу предположить, что нас пропихнули на Марс. Но зачем?
– По очень простой причине, – ответил Аникеев. – Первый и второй экипажи были слишком уж на виду. Если параллельно с общеизвестной целью миссии существует и некая скрытая, тайная цель, то к ней должны были готовить отдельно. И куда проще было готовить нас, которых ни журналисты, ни спецслужбы всерьез не принимали.
– То есть, по вашему мнению, команданте, все мы – двойные агенты? – невинным голосом спросил Бруно.
– Не уверен, что все, – ответил Аникеев, поразмыслив.
– И вы предполагаете, что все агенты сейчас радостно раскроются? – продолжал Бруно.
– Мы в миллионах километров от Земли, – сказал Аникеев. – Нас опережает китайский корабль, и у меня серьезное подозрение, что если они прилетят первыми – беда будет не только в потерянном приоритете. Мы потеряем что-то куда большее…
– Но мы же представители всего человечества! – продолжал веселиться Бруно. – Какая разница, кто ступит первым на Красную планету – предприимчивый американец, высокодуховный русский, веселый итальянец, гордый француз или трудолюбивый китаец?
– Я готов раскрыться, – внезапно сказал Гивенс. – Капитан прав, если мы не станем хотя бы чуть-чуть доверять друг другу, то до Марса не долетим. А я хочу долететь!
Он обвел всех вызывающим взглядом.
– Колись, – сказал Карташов негромко.
– У меня есть еще одна специальность, – сообщил Гивенс. – Я не только геолог-робототехник- связист.
– Многостаночник ты наш… – все так же тихо произнес Карташов.
– Я специалист по контактам, – сказал Гивенс. – Я проходил специальную подготовку по общению с иными разумными существами. К сожалению, ничего более я сообщить не могу. Все полученные мной знания заблокированы в памяти и будут открыты только в нужный момент. Уточняю: в какой момент, я тоже не знаю. – Он нервно рассмеялся и добавил: – Как видите, ничего страшного. Никаких скелетов в шкафу, разве что от зеленых человечков…
– Спасибо, Эдвард, – сказал Аникеев. – Спасибо большое. Андрей?
Карташов колебался лишь несколько секунд. Потом кивнул:
– Я не могу ничего добавить к сказанному Гивенсом. Собственно говоря, у меня точно такая же ситуация. Я знаю, что подготовлен для контактов. Точнее, узнал это уже на борту, раньше даже эта информация была заблокирована.
– Не правда ли, это замечательно, коллега? – с усмешкой сказал Гивенс, и они с Андреем обменялись рукопожатием.
– Кто еще хочет что-то сказать? – спросил Аникеев.
– Ты и скажи, – предложил Булл.
– Хорошо. Я не только командир экипажа, но и представляю здесь органы госбезопасности.
– Кей-Джи-Би! – Булл торжественно приподнял палец. – Я так и знал!
– Могу вас заверить, что у меня нет каких-либо особых приказов и планов, – продолжил Аникеев. – Я должен обеспечить выполнение официальной программы полета. Ничего более! И, разумеется, я не из КГБ, его давно нет. Я из ГРУ. А вы, коллега? ЦРУ?
– Эн-Эр-Оу. Управление космической разведки. Те же самые цели.
Аникеев подумал и протянул Буллу руку.
– Господи! – Жобан не смог скрыть своего возмущения. – Ваши имперские притязания… ваши шпионские игры… русский шпион, американский шпион… мы летим на Марс, господа! Неужели нельзя было оставить все это дерьмо на Земле?
– К сожалению, на Земле есть то, чему там не место, – внезапно произнес Пичеррили. – Раз пошла такая пьяница…
– Пьянка, – поправил Аникеев.
– Прости, команданте, привычка, – повинился итальянец. – Придется тогда и мне открыться, да?
– Тьфу, – сказал Жобан.
– Я не могу сказать вам, чьи интересы представляю, – сообщил Бруно. – Но я готов сообщить, каково мое задание. Простите, оно вам не очень понравится… – Он внезапно посерьезнел. – Мне приказано обеспечить невозвращение экспедиции на Землю.
– Что?! – воскликнул Карташов.
– Спокойно-спокойно! – Бруно миролюбиво поднял руки. – Только в одном случае! Если возвращение экипажа на Землю будет угрожать самому существованию человечества. Только в этом случае!
Повисла напряженная тишина. Потом Аникеев принужденно рассмеялся:
– Бруно, я боюсь тебя огорчить, но подобный приказ есть даже в нашем официальном задании. Варианты «Чума» и «Троянский конь». Я, как командир, имею право принять такое решение.
– А я имею возможность принять его раньше – или отменить твое решение, – спокойно сказал Бруно. – Извини, команданте.
Аникеев кивнул:
– Что ж… спасибо за откровенность. Ты не мог бы уточнить, почему возникла необходимость посылать отдельного человека с таким заданием? У всех нас на Земле остались друзья и родные. Никто из нас не полетит обратно, если это будет нести угрозу Земле.
– Прости, команданте, не могу, – вздохнул Бруно. – Я и так наговорил себе на смертный приговор… Ну а ты, Жан-Пьер?
– Я бортинженер и физик-ядерщик, – мрачно сказал француз. – А также роботехник, инженер систем связи… и, вероятно, единственный нормальный человек среди пятерых безумных джеймсов бондов!
– Мы все были предельно откровенны, – сказал Карташов.
Жобан закатил глаза:
– О, Господи! Нет, я не инженер! Я маленький принц, агент внеземной цивилизации, базирующейся на астероиде Б-612! Я журналист Тинтин, которого послали на Марс раскрыть его тайны! Я агент французской спецслужбы… простите, не могу придумать, какой именно, я их не знаю! Тьфу!
Повисла неловкая тишина.
– Извини, Жан-Пьер, – неловко сказал Карташов. – Мы все очень тебя ценим.
Царственным жестом поправив горжетку, Яна спустилась с кровати и спросила:
– Так как, вы говорите, вас зовут? Семен Огнев?
– Да… но обычно я пишу под псевдонимом Проницательный… – признался Огнев.
– Хорошо хоть не Питомник… – непонятно сказала Яна. – Что же вы так долго?
– Бабулька там внизу… бешеная какая-то… – поглядывая на столик, сказал Семен. – Выходила с авоськой, картошку несла… наорала…
– Выходила из дома с картошкой? – спросила Яна, приподняв бровь. – Не входила?
– Да, как-то нелогично, – признал Огнев. – А потом девочка… на площадке…
– Какая еще девочка?
Огнев пожал плечами:
– Маленькая… с бантиками… с белым фартуком, с красным галстуком…
– С каким-каким галстуком? – еще с большим любопытством спросила Яна.
