генералом армии товарищем Ахромеевым, который, кстати, тоже присутствовал на этой беседе.
Соколов одобрил это сотрудничество и пожелал «Каскаду» дальнейших успехов в деле обеспечения нашей армии необходимой информацией о противнике.
На этом беседа закончилась. Она носила протокольный, ознакомительный характер, видимо, маршал хотел из первых уст узнать, что же это такое отряд «Каскад» и чем он живет.
Сергей Федорович Ахромеев поздравил меня с успешным знакомством с маршалом.
Напряженная жизнь и работа штаба и команд отряда продолжалась.
Мы имели постоянную связь со своими командами, ежедневно в штаб поступали информационные сообщения, отчеты о проведенных мероприятиях, встречах с источниками, положении дел и оперативной обстановке в провинциях.
На основании этих сообщений готовилась информация для совещаний у Ахромеева.
Москва, естественно, была в курсе всех событий.
Периодически в Кабуле проводились встречи с командирами команд, другими офицерами. Они информировались об общей обстановке в стране, новых задачах и проблемах, которые нужно было решать и преодолевать.
Все «каскадеры» работали самоотверженно, на совесть.
Наши солдаты, присланные из погранвойск, отличались дисциплинированностью и исполнительностью, оказывали офицерам огромную помощь, охраняя команды, управляя машинами и боевой техникой при выполнении оперативных задач.
Много хлопот нам доставляли местные афганские болячки — желудочные растройства и особенно гепатит. Эта афганская желтуха была серьезной угрозой для здоровья всех советских людей.
Подхватить ее было проще простого, а излечивалась она долго и с большим трудом. А каковы последствия этой болезни, мы узнали уже позже, вернувшись домой.
Иногда гепатит поражал целые воинские подразделения, особенно свирепствовал он в Шиндаде. Этому способствовало неправильное расположение нашего военного госпиталя.
Разносится гепатит обычными мухами.
На равнинных степных просторах провинции Шиндад ветры в летнее время дуют в одном направлении. И надо же было так разместить полевой госпиталь, что ветры, подхватив зараженных мух из госпиталя, несли их в расположение воинских частей.
И наша команда «Карпаты-1» располагалась на маршруте этих болезнетворных ветров.
Именно здесь гепатит свирепствовал вовсю.
Мне пришлось обратиться за помощью к Ахромееву.
Он вник в эту проблему, но даже его настойчивости и энергии не хватало для того, чтобы передислоцировать госпиталь.
Шиндад продолжал страдать от гепатита больше всего.
Болели офицеры, болели и солдаты.
Но самое удивительное — даже больные «каскадеры» не хотели покидать свои команды, не хотели уезжать из Афганистана, стремились любыми путями остаться в строю.
Один офицер (он был командиром команды, человеком в возрасте) все же был вынужден покинуть Афганистан из-за болезни сердца.
Другой офицер выехал на родину на похороны своего отца.
Мне пришлось приложить много сил, чтобы срочно посадить его на попутный самолет, забитый, по словам командира самолета, под завязку. Сила убеждения, веские доводы и помощь армейского командования помогли решить вопрос.
Но были и курьезные случаи.
Однажды со мной связались из военной комендатуры Кабула.
Дежурный офицер сообщил, что у них находится задержанный солдат, никаких документов у него нет, но он утверждает, что является рядовым команды Кандагара из отряда «Каскад». Он попросил разрешения доставить этого солдата в распоряжение нашего отряда.
Я согласился.
Передо мной появился солдат, худой, измызганный, но держался с достоинством. Прежде всего я выяснил, имеет ли он отношение к пограничникам. Он ответил утвердительно. Я почему-то сразу поверил, что он — наш человек.
Солдат рассказал следующее.
Он заболел, его поместили в местный военный госпиталь, а оттуда перевезли, вопреки его желанию остаться в Афганистане, в госпиталь в Ташкенте.
Почувствовав себя лучше, он сбежал из госпиталя и вот спустя неделю оказался в Кабуле. Попытался попасть на самолет, направляющийся в Кандагар, но его задержали и посадили на гауптвахту. Тогда ему пришлось сознаться, что он член команды «Каскад», чтобы его вновь не отправили в Союз.
Я поинтересовался, чем же он питался всю неделю, пока не добрался до Кабула.
Беглец философски ответил, что мир не без добрых людей.
Его накормили, помыли и запросили Кандагар о беглеце.
Оттуда сообщили, что такой-то солдат в настоящее время находится на излечении в госпитале в Ташкенте.
Я поздравил солдата с благополучным прибытием к месту боевой службы и отправил его в родную команду. Иначе я поступить не мог, так как видел по его глазам, что он все равно вернется в «Каскад».
Другой случай произошел с офицером, командиром команды «Каскада». Он тяжело заболел гепатитом и несколько недель находился на излечении в местном военном госпитале.
Мы проинформировали об этом Центр и через некоторое время получили из Москвы сообщение, что на место больного командиром команды назначается другой офицер, его заместитель.
А больного мы должны были по возможности направить в Союз для окончательного выздоровления.
Через какое-то время бывший командир прибыл в Кабул и появился у меня. Он был не вполне здоров, выглядел плохо и едва держался на ногах.
Я сообщил ему о решении Центра и предложил готовиться к отправке домой, убеждая, что ему нужно долечиться, чтобы окончательно встать на ноги. Офицер молчал, опустив голову.
А когда он поднял голову и взглянул на меня, я впервые увидел плачущего «каскадера». Крупные слезы катились по щекам, губы подрагивали, руки, сжатые в кулаки, посинели.
Я попытался успокоить его, говорил, что он еще молод, что ему надо выздороветь и еще послужить на пользу Отечества.
Но по глазам я видел, что он не слышит меня.
Он несколько раз повторял фразу: «Мне стыдно ехать домой, я не успел ничего сделать здесь, в Афганистане. Что же я скажу своему сыну, что из-за болезни сбежал отсюда, испугался трудностей?»
И я растерялся, не знал, что говорить, какое решение принять.
А решение Центра уже было — нужно возвращаться домой на лечение.
Выход из создавшегося положения помог мне найти только что прибывший из Джелалабада командир «Тибета».
Он быстро включился в ситуацию, посоветовал мне не спешить с принятием решения и выполнением указания Центра, ведь там сказано «по возможности», а он, больной, сейчас не готов к далекому перелету.
Командир предложил мне отправить больного к нему в команду, климат в той провиции мягкий, самое лучшее место в Афганистане.
Там он сможет достать для больного даже свежее молоко.
Через одну-две недели больной поправится, а я за это время решу его дальнейшую судьбу. Я согласился с предложением «Бороды», так мы звали этого командира, он отрастил густую черную бороду и был похож на местного душмана.
А за эти две недели произошли неприятные для «Каскада» события.
Командир другой команды попал в очень неприятную переделку.
Борьба парчамистов и халькистов достигла к тому времени своего апогея.
