Весело, по-праздничному звучала музыка. Голоса водили хороводы. И показалось, темная ночь волшебно осветилась. Души людо кие раскрылись навстречу добру.
...Долго еще у костров пересказывали друг другу былину славные сторонники русские. Прибавляли от себя новые подробности: Змей Горынович — сын Кагановый — обрел двенадцать голов вместо одной, и все они слетели от могутных ударов Политы-богатыря; Полита Буславич сел на богатырского коня; кузнецы отковали ему палицу «ажио в тыщу пуд»!
По сказкам русских витязей, былинный богатырь Полита Буславич разметал по камешку ту «горку Каганову», а на месте том лежал меч-кладенец, при одном виде которого слепнул ворог и падал ниц. Все утверждали, что этим волшебным мечом владеет теперь прославленный в боях воевода Добрыня...
Глава третья
Добрые вести
Немного времени прошло, а рать у городища Змеево выросла уже до двадцати тысяч человек. Добрыня далеко, к самому Киеву, выставил конные дозоры, зорко следя за действиями врага. Ему донесли, что на Днепре был жестокий бой, однако подробностей никто не знал: говорили только о поражении степняков.
Под Будятином, для прикрытия лесной дороги на Каширин погост, воевода выставил отряд из пяти сотен пеших ратников под командой Луки Чарика.
Ватаги печенегов и хазар рыскали вокруг, дивясь брошенным селищам, отсутствию в них чего-либо ценного. В злобе они рушили и жгли все подряд, втихомолку ругали своих ханов, виня их во всех бедах своих. Только скорое взятие Киева, Вышгорода и богатого купеческого каравана могло вознаградить кочевников за все лишения этого похода.
Одна из ватаг прискакала к Будятину на шестой день нашествия, к вечеру. Впереди красовался на высоком арабском коне молодой бек Кулобич в кольчуге и косматом шлеме. Кто-то пустил слух среди печенегов, что в городище живет «сама жена кагана Святосляба», одежда которой вся соткана из золота, украшена драгоценными камнями. Молодому наезднику хотелось прославить свое имя подвигом, достойным настоящего батыра, чтобы под синим небом Канглы-Кангарии[89] зазвучали песни в его честь. Тогда он сможет жениться на ханше из знатного и богатого рода, а его старая мать отдохнет, наконец, от непосильного труда. Кулобичу было восемнадцать лет, он отличался силой и ловкостью и верил в свою звезду...
Недавно на весеннем празднике Рождения, когда увеличиваются табуны коней и веселой пеной шипит в аяках нибид — хмельной напиток из кобыльего молока, — простой табунщик Кулобич вызвался сразиться в поединке с самим бек-ханом Илдеем и сбил того с коня. Илдей приблизил к себе смелого харачу[90], назвал побратимом, однако от повинностей не освободил ни его самого, ни старую мать.
В самом начале похода Кулобич снова отличился — захватил в плен из хитрой засады урусского батыра. Илдей вспомнил «побратима» и, чтобы слава о щедрости бек-хана не угасала у кочевых костров, возвысил Кулобича — дал под начало его сотню отчаянных байгушей[91] .
Отправляя дозор в глубь русских лесов, бек-хан долго раздумывал, кому бы поручить столь ответственное дело. Нужен был осторожный, хитрый и очень отважный человек.
Среди старых опытных воинов немало хитрых и осторожных. Но прожитые годы лишают отваги —
