Ближних ханов Урака охватила паника, но каган-беки быстро навел порядок: несколько ханских голов скатилось с кургана.
— Скачите к печенегам! — приказал Урак. — Пусть поспешат сюда, иначе гибель ждет их!
— Поздно! Смотри, о Непобедимый! — в один голос завопили ханы, указывая на Глубочицу.
Каган обернулся: русские боевые ладьи перекрывали стрежень реки. Союзники хазар оказались отрезанными от главных сил кочевого воинства.
Подол еще продолжал гореть. Дымное облако застило небо. Печенегов нигде не было видно...
Два тумена под командой Фаруз-Капад-эльтебера с большим трудом оттеснили руссов к реке. Но кагана больше страшило другое: он не знал, сколько руссов в лесу и кто их предводитель. Он не допускал и мысли, что это могут быть полки Свенельда. А между тем именно Свенельд перестраивал дружины для повторной атаки...
Вышедшие из Верхнего города дружины, ведомые самим Святославом, выстроились ровными рядами, готовые к наступлению. Воинов у Святослава оказалось гораздо больше, чем полагал Урак.
Но мысль о бегстве еще не возникала у него. Каган-беки надеялся четырьмя своими туменами разметать русские полки и очень при этом полагался на тумен Гадран-хана. С вершины кургана Ураку не было видно, что творилось на берегу Днепра в Пасынче Беседе.
— Урусы показали все свои силы, — уверенно сказал каган-беки ханам. — Больше у Святосляба нет богатуров. Все они перед нами. Хазары! Аллах и Тенгри-хан зовут нас на подвиг! Победа близка! Асмид- эльтебер, веди ал-арсиев на Святосляба, смети его отряды! Тебе поможет тумен Гадран-хана...
Но тут все увидели летящего во весь дух всадника в яркой одежде. Его пытались перехватить воины на низкорослых гривастых лошадях. Урак протер глаза, чтобы стереть наваждение. Ему показалось — печенеги пытаются поймать хазарского гонца.
— Это богатуры народа угру-мадьяр! — изумленно воскликнул Сегесан-хан.
Урак указал на них рукой: три сотни ал-арсиев сорвались с места. Гонец только что чудом избежал аркана, брошенного стремительным предводителем угров Алмуцем.
Два отряда сшиблись на полном скаку и так же стремительно разлетелись в разные стороны, потеряв по десятку всадников. Воспользовавшись суматохой, неизвестный гонец успел проскочить к своим. Загнанный конь пал, едва всадник натянул поводья у подножия кургана. Тяжело повалившись на землю, воин пытался подняться, но не смог. Тургуды подхватили его под руки и потащили к вершине.
— Гадран-хан?! — изумленно поднял брови Урак. — А где твой тумен?!
— Пощади, о Милосердный! — завопил молодой военачальник, прочитав свой смертный приговор в расширенных глазах кагана.
— Где твои богатуры, Гадран-хан?
— Тумен окружен, его добивают урусы! Я едва спасся!
— Зачем? Зачем ты спасся?! Значит, ты тумен-тархан доблестного хазарского войска оставил своих братьев на произвол судьбы? Они ждали от тебя смелых решений, а ты бросил их в пасть смерти! Ты трус, предавший Хазарию и Аллаха! — Урак кричал все громче, и в этом крике прорывались нотки безысходности: он уже осознал, что победа упущена, а виновник — вот он, мальчишка и трус. — Эй, тургуды! Пена показалась на губах кагана — накажите его по обычаю!
Но тут взгляд Урака наткнулся на сморщенное лицо ишана Хаджи-Мамеда. Всего секунду смотрели они в глаза друг другу — казалось, звякнули, скрестившись, клинки. Первым отвел взгляд каган.
— Оставьте его... — остановил он тургудов — Но с этого дня Гадран-хан будет простым конюхом в моем тумене.
Тургуды отпустили обмякшего от страха мусульманского хана. Они были иудеями, и взаимоотношения кагана-беки с ишаном их мало трогали. Лишь один из исполинов дерзко и презрительно усмехнулся. Урак вспыхнул от гнева, но смолчал: он был не волен распоряжаться жизнью и смертью приближенных Шад- Хазара... Но этого человека мстительный каган приметил...
Опять раздался нарастающий гул тысяч копыт, удары мечей о щиты: руссы начали наступление одновременно со стороны Вышнеграда и с реки Лыбеди. Тумены во главе с Фаруз-Капад-эльтебером и Алмаз-ханом устремились им навстречу.
Ишан Хаджи-Мамед приблизился к Ураку, прошептал ему на ухо:
— Надо прорываться в свои степи. Смотри, печенеги гибнут в Нижнем городе, пытаясь прорваться на этот берег. А бунчуки беков, что наступают на нас с низины, принадлежат коназу Саванелду. Вон его знак — летящий кречет над двумя молниями!
Урак и сам понял, с кем имеет дело. Опытный военачальник, он видел, что войско его оказалось в западне, и разгром хазарских орд лишь дело времени.
«Есть еще тумен Харук-тархана, — размышлял Урак. — Пока не поздно, надо уходить!»
Властитель знал, что брошенные им здесь хазары, буртасы, аланы, готы, булгары и печенеги погибнут от русских мечей, в лучшем же случае попадут в плен. Но судьба этих нищих табунщиков и пахарей мало трогала его. Впрочем, как участь степных ханов.
«В Хазарии много кара-будунов и ханов вдосталь. Новое войско наберу. Ал-арсиев надо сохранить — они опора моего могущества», — подумал Урак и позвал Асмид-эльтебера:
— Сейчас мы пойдем на прорыв. Приготовься, мой тумен-тархан!
— Слушаю и повинуюсь! — поспешно ответил тот, забыв добавить обязательное «О Непобедимый».
Он был сообразительным, этот Асмид-эльтебер, и давно ждал именно этого приказа. Ал-арсии по его команде разом сорвались с места, жестоким ударом смяли левое крыло руссов, опрокинули сторонников воеводы Асмуда, спешивших на подмогу Свенельду, и устремились вниз через реку Лыбедь. Урак скакал, окруженный кольцом тургудов...
Тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана ринулись было следом, но замешкались — пешая дружина Владислава Волынского и конные гриди Свенельда сбили их порыв и погнали к кургану.
Фаруз-Капад понял, что предан и брошен вместе с тысячами воинов на позор поражения. Проклятия полетели вслед вероломному кагану. Но Урак был далеко и не услышал их.
Действуя решительно и жестоко, молодой полководец подавил панику и, взяв на себя руководство оставшимися туменами, не дал руссам разгромить их. Хазары встали в круг по двадцать воинов в глубину, закрылись щитами, выставили копья и решились умереть в бою. Теперь объединенные дружины Святослава уже превосходили их числом.
К страшному кругу отчаявшихся было кочевников спокойным аллюром приблизился всадник на огромном соловом коне. Остановился в нескольких шагах от,жал хазарских копий, и воины, к которым он стоял лицом, узнали его.
— Коназ Саванелд!..
Грозное имя волнами покатилось по рядам хазар. И решимость многих сразу поколебалась.
— Позовите своего тархана! Хочу мирно говорить с ним! — громко по-хазарски сказал воевода.
Фаруз-Капад-эльтебер уже скакал навстречу. Ряды кочевников расступились, и предводитель их встал перед русским военачальником.
— Почтение и привет тебе, доблестный коназ Саванелд! — приложив к груди руку и склонив голову, сказал хазарский хан.
— Здравие мужественному тархану Фарузу! — ответил Свенельд. — Если ты пришел звать меня на поединок, коназ, — громко, чтобы его слышали воины, воскликнул Фаруз-Капад, — то я готов к нему без всякого промедления!
— Поединок есть утеха нахвальщика, а не мужей власть предержащих, — ответил русский воевода. — Не биться нам, а думать надо о том, как меньше крови пролить. И без того ее много нынче пролито.
— Я слушаю тебя с почтением и вниманием, коназ Саванелд!
— От имени великого князя Киевского и всея Руси Святослава Игоревича предлагаю тебе, славный Фаруз-тархан, сложить оружие! Помощи вам ждать неоткуда: орда Гадран-хана посечена и полонена на бреге Непры-реки; за рекой убегают остатки воев Санджар-хана; полки Харука разбиты под Переяславом дружинами воевод Слуда, Ядрея и варягами Ольгерда. Урак, спасая себя, бросил вас и уже, наверное, рубится с уграми хана Термицу, что пришли к нам на подмогу и закрыли Зарубин перелаз. Думай, славный Фаруз-тархан: вы окружены и всех вас ждет смерть!
