зачарованная беспредельным простором цветущей весенней степи.
На вал поднялся дружинник из свиты Летки, попросил:
— Дозволь, воевода, гусей да утиц пострелять для приварка... Их тут, в пойме, страсть как много.
— Езжайте. Каменок, дай им провожатого, не заплутали бы.
— Пущай Торша с вами едет. Скажешь ему! — распорядился старшина заставы.
— И я с вами! — кинулась следом за дружинником Альбида.
— Не дозволяю! — жестко приказал Летко. — Тут не Киев-град, и речка сия не Почайна: степняки кругом. Не приведи Перун, попадешь к ним, с меня Святослав-князь голову сымет!
— Не попаду! И конунг Святослав мне не указ! — Княжна топнула ножкой и ринулась к лестнице.
Летко побежал было следом, но Каменок Шолох сверкнул глазами насмешливо, и воевода-тысяцкий, как бы оправдываясь, бросил зло:
— Яз в избу! Позови мне туда гонца козарского!
— Сполню! — сразу стал серьезным старшина. — Прикажи принесть поснедать што-нибудь?
— Не надобно. Потом.
В круглую, на хазарский манер сделанную мазанку Зарир-богатур вошел вслед за воеводой.
— Скачи немедля к своему повелителю и скажи ему, што яз покорно. — Летко остро глянул в лицо хазарина. — Покорно, понял?
— Да, господин. «Покорно».
— Так и скажешь. Короче: мне надобно с ним увидеться так, штоб меньше людей о том проведало. Яз буду ждать тут. Бери еще одного, заводного, коня и скачи быстрее бури. Все! А это тебе за труды. — И русич кинул гонцу золотой динар.
Тот поймал монету на лету, поклонился и выскочил за дверь. Прозвенели удила, топот копыт раздался. Летко вышел на крыльцо. Гонца в крепости уже не было.
— Где княжна? — спросил он одного из дружинников. Спросил так, на всякий случай, в надежде, что взбалмошная дочь варяжского конунга одумалась и осталась в крепости.
— Схватила лук, нацепила меч и умчалась с охотниками! — белозубо улыбнулся дружинник.
— Много их?
— Да с десяток. И варяги с ней ускакали.
— Добро, — пробурчал воевода. — Иди, дело свое справляй...
Тогда на пиру у Ольгерда дочь его, распалясь, трижды стреляла из лука в подвешенный на нитке перстень, и с двадцати шагов все три стрелы пролетели через середину кольца.
Конунг гордился дочерью. Сурово усмехнулся старый варяг, когда лук взял Святич — один из лучших стрелков в Киеве. Только раз стрела гридя угодила в цель, и под смех варягов сконфуженный витязь опустил лук.
— Ну а ты, ярл Летко, умеешь ли стрелять? — спросил Ольгерд, и водянистые глаза его вспыхнули смехом.
— Все вой русские неплохо владеют луком, — хмуро отозвался Летко, уязвленный промахом друга. — Только этот больно уж легок, не для ратных потех.
— Мы дадим тебе тяжелый лук викинга! — воскликнула Альбида и звонко, переливчато засмеялась.
— Што есть лук? — пренебрежительно скривил губы Летко. — Яз ножом не промажу по перстню твоему.
— Что-о?! — загалдели варяги. — Ножом?! С двадцати шагов?! Это немыслимо!
— Это вам немыслимо, — прогрохотал бас Святича. — А витязь Летко Волчий Хвост и не то может!
— Покажи нам свое искусство, храбрый ярл россов! — насмешливо попросил Ольгерд.
— Просим! — захлопала в ладоши Альбида.
— Ну што ж, давайте перстень, — прищурился русс. Кольцо повесили на гвоздь, торчавший в стене дома.
Отсчитали двадцать шагов. Отмерял рослый варяг, и расстояние получилось более значительным, чем то, с которого стреляла Альбида.
— Неверно! — возмутились Святич и Абалгузи-пехлеван.
— Ничего! — осадил их Летко.
Он отошел в дальний угол подворья, вынул из ножен тонкий прямой стилет, прищурился, рванулся вперед, рука взметнулась, свистящая молния сорвалась с ладони. ..
— Х-ха! — враз выдохнули варяги.
Летко стоял подбоченясь и презрительно усмехался. Альбида первой подбежала к стене.
— В точку! — воскликнула она, и в следующее мгновение слезы показались на синих глазах. — Нет моего кольца, кинжал разорвал его!
Суровые воины Севера изумленно смотрели на удальца. Они сами многое умели в науке ратной, но такого. ..
— Случай, не боле того! — усомнился варяг, сидевший за братчинным столом рядом с Леткой. — Ставлю десять золотых гривен против твоего коня, росс, что тебе не попасть так метко во второй раз!
— Поставишь два раза по десять гривен, варряг, если яз сотворю то же с коня на полном скаку! — засмеялся воевода.
— Да будет так! — отрубил Ольгерд. — Если доблестный ярл россов попадет кинжалом в кольцо с коня, скачущего галопом, я к этим гривнам прибавлю десять своих. Вот мой перстень. Повесьте его на то же место!
Русс опять засмеялся. Ему подвели коня. Летко, пригнувшись, прямо с земли прыгнул в седло. Жеребец с места прыгнул вперед, встал на дыбы. Гридь осадил его железной рукой.
— Здесь мало места! — крикнул он. — Выйдем на улицу!
Все поспешили за ворота. Кольцо поставили на столб калитки. Наездник дал шпоры коню. Вороной вихрем полетел вдоль улицы.
— Он потерял кинжал! — вскричали варяги. — Надо сказать ему...
— Нет! — возопил соперник в споре. — Пусть попадает пальцем, но возвращаться он не смеет. Иначе выигрыш мой!
— Гнев помутил твой разум, Олав, — сурово упрекнул конунг. — Я дам ему свой кинжал!
— Ни к чему, князь! — вмешался Святич. — Летко поразит перстень тем же оружием, коим метал ранее.
— Как?!
— Гляди!
Летко тем временем развернул коня, свистнул пронзительно и стремглав полетел вдоль улицы. Вот наездник ловко поднырнул под брюхо скакуна и в следующее мгновение уже стоял в седле во весь рост. Бросок кинжала был столь стремителен, что никто не заметил его полета. Только когда любопытные повернули головы, кольца на месте уже не было.
— Слава!!! — громыхнули варяги.
— Слава! — звонким голосом кричала вместе со всеми Альбида и азартно хлопала в ладоши.
Слуга принес сбитое кинжалом Летки кольцо конунга. Клинок стилета пролетел через отверстие с такой силой, что золото как бы напаялось на сталь. Олав попытался снять перстень с кинжала и не смог.
— Дай сюда, — протянул огромную ручищу Ставр. — Яз сыму.
— Не надо! — воскликнул Ольгерд. — Оставьте как есть. Пусть этот союз золота и железа отныне красуется на стене в моей гриднице. Если, конечно, ярл Летко не против.
— Бери, князь, — согласился русс. — А где ж мои гривны?
— Подать золото! — приказал конунг.
— Пусть эти гривны примет от меня в дар дочь твоя, князь. Ибо не видел яз стрелка более искусного, чем она.
