Какова уж тут загадка, только глупому не разгадать!
И вот на тебе: почему-то во все времена такими глупцами, что плуг на меч променяли, устланы все поля больших и малых сражений! И даже само название племен их уплыло из памяти народов.
Вот так ханы!.. Цари!.. Князья!.. Высоко сидят, стрелой не достанешь. Достать бы умом, тогда...
Шатер кагана-беки Асмида стоял на высоком холме и светился голубым шелком, как сапфир на острие боевого шлема. Совет высокородных собрался: за обильным яствами дастарханом сидели пять тумен- тарханов и сам каган.
— Где Фаруз-Капад-эльтебер?! — кипел бешенством Асмид. — Я тебя спрашиваю, Семендер-тархан! Ты доносил, что Фаруз ждет нас!
— О-о Могучий! — повалился на колени тучный эльтебер. — Еще три дня назад Фаруз-Капад-тархан со своими туменами был здесь.
— Так где же он?!
— О-о, Защита Ислама! Фаруз-Капад внезапно свернул шатры и исчез со своими богатурами. Но я проследил за ним: тумены светлого хана прошли по берегу реки Куфис[137] и заняли крепость Таматарху.
— Агир-хан!
— Я здесь, о Светоч вселенной!
— Пошли гонца к Фаруз-Капад-эльтеберу с приказом идти к Каракелу [138] и ждать там моего повеления!
— Слушаю и повинуюсь, о Мудрость вселенной!
Визирь ал-арсиев, пятясь, удалился. Каган-беки, не поворачивая головы, спросил мрачно:
— Санджар-тархан, что ты думаешь об угрозе Святосляба? Как он сказал нашим послам? Ах да: «Иду к вам!» Смелый!
— Он не придет, о Могучий! — просипел раненым ртом Санджар-тархан. — Путь ему в наши степи закрыт!
— Почему? Разве каган Святосляб похож на сороку, которая трещит без толку?
— Нет, о Могучий! Каган Святосляб — человек слова! Но на нас он не пойдет потому, что путь его один — спешить в северные земли Урусии, чтобы спасти их от меча Талиб-алихана...
Асмид-каган непонимающе посмотрел на него.
— Талиб-алихан повел своих воинов вверх по реке Итилю, на урусские города Ростов и Новгород, — почтительно пояснил эльтебер.
— Ах да, мы же с ним договаривались об этом.
Санджар-тархан склонился перед властелином и сказал подобострастно:
— Да, это твоя воля, о Мудрейший! Ты все предусмотрел! Ты все предугадал! Только ты мог провести белую черту на носу Святосляба, чтобы он как курица мог идти только туда, куда указывает эта черта!
Каган-беки Асмид довольный рассмеялся:
— Что будет тогда?
— Тогда мы пойдем на Куяву. Этот главный город Урусии останется без защиты. Мы сделаем то, чего не смог сделать каган Урак: мы убьем Святосляба и полоним всю его землю!
— Да, это так! — согласился Асмид. — Урак был стар, мозги в его голове прокисли, и он не смог обмануть коназа Святосляба. Удел глупого на войне — смерть! Обмануть врага — значит победить его! — изрек с глубокомысленным видом каган.
Трое писцов тотчас заскрипели камышовыми калямами, занося слова мудрейшего в свод божественных изречений.
Каган-беки Асмид глянул на них, улыбнулся:
— Я поставлю Урусию на колени. А голову Святосляба воздену на острие копья и выставлю на главном базаре Итиль-кела!
— Да будет так! — разом воскликнули тарханы.
— По воле Могучего! — раздалось у входа в шатер.
— Пропустите! — разрешил Асмид.
В шатер вошел и пал ниц начальник кагановой охраны.
— Разрешаем говорить! — милостиво изрек Асмид.
— О Могучий! В стан прискакал с тысячей богатуров бек-хан печенегов Кураши.
— Чего ему надо?
— Хочет видеть тебя и говорить с тобой, о Защита справедливости. Он спешит.
— Ну что ж. Позови его, раз дело спешное. Бек-хан Кураши всегда смотрел в нашу сторону. Он непримиримый враг Урусии, значит, наш друг! Пусть придет!
Каган и тумен-тарханы в глубоком молчании уставились на входной полог. Ждать пришлось недолго: раздался топот копыт, звон удил и доспехов, тяжелые шаги. Полог распахнулся. Бек-хан Куря ступил в шатер и остановился, силясь разглядеть в полумраке, кто где сидит.
— Проходи к дастархану и отведай наших яств, доблестный брат наш, — пригласил его каган-беки Асмид.
Бек-хан поклонился. Слуга подошел к нему и молча указал на место неподалеку от кагана. Куря, довольный оказанной честью, ощерился улыбкой и опустился на ковровые подушки.
Хотя любопытство эльтеберов и самого кагана было возбуждено до предела, они, соблюдая восточный этикет, расспрашивали гостя о его здоровье, приплоде в табунах, о сочности трав, женах, детях, сабле и еще о многом другом, но только не о главном, что привело сюда печенега.
Куря обильно закусывал, отвечал по порядку, только более открыто и грубо. Но тут уж обижаться на него было бессмысленно: таким уродился, таким и умрет — не переделаешь.
Но как только обязательное велеречие было соблюдено, Куря обвел всех своими зелеными навыкате глазами и ляпнул без обиняков:
— Каган Святосляб ушел из Куявы со всеми своими батырами!
— Куда?! — враз, как по команде, воскликнули хазары.
— Доносчики сказали, что каган Святосляб погрузил всех своих воинов в большие лодки и спешно уплыл вверх по реке Юзуг. В Куяве остался бек Претыч с малой дружиной.
— Слава аллаху! — радостно воскликнули военачальники. — Свершилось предначертание всевышнего и всемогущего! Ты велик, о каган-беки Асмид!
— Медлить нельзя, о Могучий! — просипел Санджар-тархан.
— Джурус! — воззвал Асмид-каган. — Прикажи моим именем сворачивать юрты. Пусть тумены идут на реку Бузан, к крепости Каракелу!
— Слушаю и повинуюсь, о Могучий! — радостно ответил ему хан-Война.
— Двигаться будем обычными перегонами, как на простых кочевках. Надо, чтобы наши кони не устали в пути и на тучных пастбищах набирали силу.
— Так будет, о Мудрость вселенной!
— Мой тумен батыров тоже у Каракела ждет, — заявил Куря. — Я тоже пойду с вами на Куяву!
— Мы тебе рады, доблестный брат наш, — милостиво изрек Асмид. — А где другие беки Печенегии?
— Как только хазары пойдут на Урусию, печенеги двинут своих коней следом. Так сказали бек-ханы Илдей и Тарсук.
— А где же воины Радмана? — спросил Санджар-тархан. — Он, наверное, откочевал раньше вас к пределам Урусии?
Куря метнул в него зеленые молнии из враз освирепевших глаз и не удостоил ответом.
А за полами шатра взбурлились тысячи голосов, железо звенело, ревели верблюды, кони ржали и копытами дробили землю.
Каган-беки, бек-хан Куря и тумен-тарханы вышли из шатра...
Начинался великий поход на Урусию... С далеких гор тянуло прохладой, и пахучие весенние ветры кружили головы.
Здесь царство Мира и Покоя! Но отсюда приходили войны!
