Анатолий поставил автомобиль на стоянку, и рядом с ним пристроилось БМВ. Из него показался высокий крепкий мужчина лет сорока, одетый в светлый летний костюм с короткими рукавами. Его мужественное и немного хищное лицо было покрыто бронзовым загаром. Хищность лицу придавал орлиный нос, а в целом мужчина был очень красив. Он обнялся с Анатолием. Поняв, что встречи не избежать, она направилась к ним, тем более что Маша испытывала любопытство в отношении незнакомца — сразу было видно, что он — неординарная личность.
— Знакомься, Маша, — обрадовался Анатолий девушке. — Это Владлен Петрович, археолог, — и добавил с усмешкой: — А это Маша, специалист по приключениям, которые липнут к ней, как железо к магниту. Она была тем единственным человеком, кроме меня, который побывал в той пещере. Владлен Петрович — тот самый археолог, о котором я рассказывал, и он не стал дожидаться сентября, поломал свои планы и приехал сюда, чтобы заняться исследованием пещеры.
— Очень приятно, — Владлен Петрович, пронзая ее взглядом серо-голубых глаз, которые гармонировали с темным цветом кожи, повернулся вполоборота и крикнул: — Саша, что ты там копаешься?! Время зря уходит!
Тут Маша обратила внимание, что из БМВ вышел и копается в багажнике голый по пояс худощавый парнишка, черный как смоль от загара. Он с трудом вытащил из мешок и поставил его рядом с таким же, уже стоящим у машины. Захлопнув багажник, парень схватил оба мешка, которые напрягли его тонкие руки узелками мышц, и, тяжело отдуваясь, понес их к ним.
— Тот ялик, похоже, наш? — спросил Владлен Петрович у Анатолия, указав на весельную лодку, которую спускали на воду Ярик и Андрей, заметив прибытие автомобильного кортежа. Очевидно, их заранее об этом предупредили по мобильному телефону.
Получив утвердительный ответ, Владлен Петрович коротко бросил Маше:
— Извините, — и направился налегке к лодке.
За ним следовал, громко сопя от тяжелой ноши, маленький Саша.
— Владлен Петрович прервал свой отдых и сразу примчался сюда, когда узнал о моей находке. Я даже не ожидал от него такой заинтересованности, — доверительно сообщил Маше Анатолий, и тут его глаза подозрительно сощурились: — А что ты такая поцарапанная? Неужели в пещеру лазила сама?!
Ее легкий сарафан не смог скрыть всех полученных царапин, и она покраснела.
— И коленки сбиты, — дополнил он визуальный экскурс по ее телу.
— Выдумаешь тоже! Коленки еще вчера я подряпала в пещере! — как можно естественнее попыталась возмутиться Машка. — Да чтобы я сама, без тебя?! Да ни за что! Я очень боюсь темноты и одиночества! Бр-р!
— Ты не ОЧЕНЬ похожа на человека, боящегося темноты и одиночества, — с иронией произнес Анатолий. — Я это сразу почувствовал, встретив тебя ночью в море, далеко от берега, во время нашего первого знакомства.
Но тут его позвал археолог, и он пошел к лодке, лишь на прощанье бросив укоризненно:
— Эх, Маша-Маша!
Маша почувствовала угрызения совести, которые, не смогли заглушить муки голода, так как наступило обеденное время. Внешне археолог ей очень понравился, хотя чувствовалось, что он явный эгоцентрист и в чем-то напоминал ей Кирилла. Любопытно было узнать, что он сказал бы о маске, но рассказать ему, значит расстаться с ней. А она ее притягивала, манила, привораживала к себе. Даже гнев мамы из-за побитого автомобиля казался ей не таким страшным, как то, что придется распрощаться с этой уникальной вещью.
Ее тянуло еще и еще любоваться золотой маской, но это можно было проделывать лишь тайно и в одиночестве. И вопрос ее надежного хранения задал ей головную боль.
«Спрятать ее среди своих вещей хранящихся на базе дайверов?» Тогда она не сможет, когда захочет ей любоваться, не говоря о том, что это не давало твердой гарантии в ее сохранности. Общежитие, в котором жила, она сразу исключила — проходной двор. Найти укромное местечко в замке и там спрятать? Крайне ненадежно и не гарантировало от случайностей. Машу даже бросило в пот, когда она поняла, насколько все это ненадежно. Найти укромное местечко и там спрятать? Но это не давало гарантии, что кто-нибудь другой случайно ее не обнаружит. Оставалось лишь одно — постоянно носить ее с собой повсюду, запрятав в пляжную сумку. Но этим она отлучала себя от моря, ведь не могла же она оставить столь ценную вещь без присмотра?
Убив чувство голода порцией шаурмы, Маша спряталась от беспощадного зноя под зонтом татарского кафе, заказала стакан апельсинового сока. Возвращаться на рыбный стан к дайверам не стала — не хотела светить исцарапанным телом, вызвав этим многочисленные вопросы у дайверов, не только у Анатолия. Городской пляж тем более отпадал. А, море манило, находясь всего в нескольких шагах от нее. Пойти в город и там убить время до ночной смены?
Шататься без дела по городским улицам, где к зною солнца добавляется жар раскаленного асфальта, мог только самоубийца — температура даже в тени была далеко за тридцать. Ей оставалось только одно — пойти на работу, спрятаться в прохладных помещениях донжона, поглазеть на бесконечный конвейер экскурсантов, устало повторяющих одно и то же, до мозолей на языке, экскурсоводов. Это натолкнуло ее на идею, как можно более толково провести время. Исторический музей! Она вспомнила приглашающую табличку, указывающую направление. Возможно, какой-нибудь из экспонатов подтолкнет ее к разгадке тайны находки. Воодушевленная идеей, она поспешила ее выполнить.
Музей оказался симпатичным двухэтажным старинным особняком, свежевыкрашенным в белый цвет. У его входа стоял большой тучный человек, тоскливо высматривающий посетителей.
— Вы на выставку? — с надеждой спросил он, указывая на красочный плакат, приглашающий на выставку экзотических тварей и насекомых.
— Я в исторический музей! — твердо сказала Маша, помня о цели посещения.
— Тогда вам придется подождать с полчасика, экскурсовод обедает, а здесь она одна за всех, поэтому пока музей закрыт. Может, чтобы не тратить попусту время, посетите выставку? — предложил он со скрытой надеждой, вытирая пот со лба. Ей стало жалко этого тучного человека, да и время надо было как-то убить, и она купила билет на выставку. Следующие полчаса пробежали, как одна минута. Экспонаты были в самом деле экзотические и, в основном, живые. Разные скорпионы, вплоть до громадных, королевских; клопы, обладающие смертельным ядом, которому могла позавидовать и кобра; всевозможные пауки, в том числе и мохнатый птицеед, которого так любят показывать в западных фильмах, нагнетая ужас его размерами.
Но больше всего ее внимание привлекли препарированные бабочки разнообразных размеров и расцветок. Причудливо сочетая цвета, природа постаралась на славу, наделив бабочек легчайшими драгоценными нарядами. Зачарованная Маша переходила от одной экспозиции к другой, выслушивая живой увлекательный рассказ мужчины.
— Как вам удалось собрать столь чудесную коллекцию? — поинтересовалась она, в восторге от увиденного.
— Работа у меня была такая. Много поездил, многое повидал и всегда из поездок что-нибудь привозил. А им, как и всем нам, надо каждый день питаться: одним больше, другим меньше, вот мы все вместе и зарабатываем на совместное пропитание. Кстати, пора кормить питона, — он показал на пятнистую полутораметровую рептилию, расположившуюся в стеклянном ящике. — Хотите посмотреть, как он будет кушать белых мышек?
Маша почувствовала, что шаурма зашевелилась в желудке и стала проситься наружу.
— Нет, спасибо, я увидела, что музей уже открыли.
И она поспешила на выход, но неутомимый экскурсовод уговорил ее купить пару цветных фотографий с яркими, нарядными бабочками.
Худенькая, хрупкая девушка сидела в музее за столиком, заваленным книгами, и что-то увлеченно писала. Оторвавшись от своего занятия, она посмотрела на Машу, словно та была ожившим экспонатом из музейной коллекции. Поняв, что это всего-навсего посетительница, жаждущая приобщиться к музейной тишине и прохладе, девушка обменяла входной билет на Машины деньги и вновь вернулась к своему занятию, отрешившись от окружающего мира. Минут через десять Маше стало ясно, что вряд ли она здесь почерпнет что-либо полезное. Черепки сосудов, поржавевшие наконечники копий и мечи ни о чем ей не говорили. Машу поразил лишь один экспонат: под поржавевшим кругом висела табличка, сообщавшая, что
