себя, Феликс Маркович алокнул в поднятую телефонную трубку.
Встревоженный мужской голос разорвался словесным потоком:
- Наконец я к вам дозвонился. Уже целых два часа пытаюсь вас найти, но безрезультатно. Звоню по телефону, - не отвечаете, двери никто не открывает. Мне необходима ваша помощь. Я рядом с вами нахожусь, примите меня… пожалуйста!
- Во время обеденного отдыха я полностью отключаюсь от внешнего мира, - удивленно пояснил Феликс Маркович. - Но, извините, кто вы? Мы с вами уже встречались?! Вы были у меня на приеме?
- Да, да! - трубка нервно кричала. - Не далее, как вчера, я приобрел у вас кассеты.
Мне необходима ваша экстренная помощь при возникших обстоятельствах!
Феликс Маркович незаметно вздохнул, вспомнил маленького, толстенького, неуклюжего человечка и стал уточнять.
- Какие именно обстоятельства? Вы можете рассказать подробнее?
- Примите меня… пожалуйста… как по скорой… - умолял голос в трубке, - это… исключительные обстоятельства… по телефону не могу, только при встрече…
Феликс Маркович снова вздохнул, посмотрел на часы и сдался.
- Хотя у меня уже назначено на это время, но, видно, придётся вас принять вне очереди. Двадцатипроцентная надбавка за экстренность вас не испугает? - деловито добавил он.
- Нет, не испугает! - вопила трубка - Меня уже ничего не пугает. Я буду у вас через две минуты.
Феликс Маркович почувствовал мимолетное легкое беспокойство, которое сразу исчезло, - ведь этому пациенту он даже никаких лекарств не назначал, только кассеты.
Вчерашнего нерешительного пациента нельзя было узнать. Он излучал бешеную энергию и неприличную напористость. Не ожидая вопросов, Петр Филиппович поставил на стол небольшой картонный ящичек и быстро сказал:
- Вы были правы, во втором случае, - ее холодность объясняется наличием другого мужчины. Кассеты здесь не помогут!
- Вы в этом абсолютно уверены? - переспросил Феликс Маркович, то ли соболезнуя этому пациенту, то ли отказываясь верить в недееспособность своих кассет.
- Да, и имею неопровержимые доказательства! - твердо ответил Петр Филиппович.
- Тогда чем же я смогу вам помочь? - искренне удивился Феликс Маркович.
Петр Филиппович широко улыбнулся, демонстрируя свои не самые лучшие зубы, и ответил:
- Вы мне можете помочь, и только вы! Я вам сейчас все объясню и заплачу… хорошо заплачу, - ответил он. - Вот только вначале взгляните на это… и открыл ящичек. Под крышкой находился пласт ваты, скрывавший его содержимое.
Феликс Маркович вопросительно посмотрел на Петра Филипповича. Тот с нескрываемым ужасом смотрел на ящичек. У Феликса Марковича тревожно екнуло сердце.
- Вы сами посмотрите на это, - тихо повторил Петр Филиппович, не отрывая взгляд от этого, вроде обычного, картонного ящичка.
Феликс Маркович, про себя взвесив все «за» и «против», повинуясь простому человеческому любопытству, приподнялся над столом и протянул руку к ящичку. Под ватой оказалась полная двухлитровая клизма и две кассеты. Недоумевая, вопросительно взглянул на странного толстячка, как вдруг тот молниеносно перехватил его руку и резко дернул вперед.
Феликс Маркович потерял равновесие и распластался на столе, больно ударившись подбородком о его край. В воздухе запахло хлороформом, и до того, как Феликс Маркович смог что-то сказать, его лицо закрыла маска. Через мгновение он погрузился в глубокий обморок.
Когда через полчаса торжествующий Петр Филиппович покидал кабинет, в приемной уже ожидало четверо пациентов, в том числе две женщины. Он опередил своей гнилозубой улыбочкой улыбчивую секретаршу и торжественно произнес:
- Уважаемый Феликс Маркович приглашает всех пациентов пройти к нему в кабинет, - он хочет кое-что всем продемонстрировать!
Феликс Маркович пришел в себя от нашатырного спирта. Пациенты толпились возле него. Он возлежал на кушетке. В воздухе пахло нашатырем и чем-то очень неприятным, скорее даже воняло. Феликс Маркович почувствовал, что брюки неприятно скользко прилипли к ногам, которые чем-то обмазаны, вплоть до ступней. Вдруг дикие позывы заставили желудок выдать очередную порцию горячей каши прямо в брюки. Он бессильно закрыл глаза, мечтая больше не просыпаться в подобном кошмаре.
Петр Филиппович покинул кабинет врача лишь наполовину удовлетворенным. Он осмотрел гостиную и спальню, но там не нашел изменщицу-жену. Может, она незаметно выскочила в тот момент, когда он с остервенением названивал этому врачу-развратнику? Большая двуспальная кровать была застелена и лишь слегка примята - ничто не указывало, что на ней в течении полутора часов предавались дикой страсти «под шелест пальм», и он заскрежетал зубами от злости.
Этажом ниже его внимание привлекла блестящая табличка на двери. На ней значилось:
«Практикующий частный врач-стоматолог Грищенко И.И.» «Еще один практикующий врачразвратник. Просто не дом, а бордель!» - только успел подумать Петр Филиппович, как двери приоткрылись, и из них выскользнула его жена. Ее лицо, до того, как она увидела его, излучало счастье и спокойствие, и было исключительно прекрасным, - у него защемило сердце. Она, увидев его, на мгновение растерялась, но, взяв в себя в руки, вновь закрылась беззаботной улыбочкой.
- Что ты здесь делаешь, папик!? - радостно спросила она без всякого напряжения в голосе.
- А ты что здесь делаешь? - еле дыша, ответил вопросом на ее вопрос, чувствуя, как ноги становятся ватными.
- Я здесь привожу в порядок свои зубки, папик! - радостно сообщила она. - Тебе тоже не мешает заняться своими клыками, - она сделала большие глаза, такие, по ее мнению, были у Красной Шапочки.
- А что ты здесь делаешь, старый шалун?! - она игриво подмигнула ему и, не слушая ответа, взяла под руку, как свою собственность. Не вникая в его бормотание, энергично и грозно продолжила: - Тебя ожидает бо-о-льшая неприятность!
У него оборвалось сердце. Неужели все? Неужели у него не будет больше этой щебетухи-жены? Ведь он все это выдумал, все это плод его больной фантазии - на самом деле его красавица-жена была у стоматолога, лечила свои зубки! А он пошел на поводу у этого сексопатолога и поддался внушению! Поделом этому сексопатологу, пусть теперь отмывает свои штаны и репутацию!
Выдержав паузу, милая женушка выпалила.
- Нам надо сделать ремонт, больше в этом свинюшнике жить невозможно, и пора поменять мебель. Я просмотрела проспектики и нашла великолепную обстановочку, но для этого нам надо немного перепланировать квартирку. Пора нам жить, как люди живут!
И она поволокла его, как в давние времена жрецы тащили агнца на заклание, к выходу из парадного. Он шел безропотно, радуясь настоящему, ни о чем не думая, ни на что не надеясь, полностью покоряясь судьбе, которая вышагивала рядом на своих здоровенных каблучищах и была на целую голову выше его.
Любовь до гроба
Поезд замедлил ход? и вскоре за окном замелькали станционные строения, окрашенные в удивительно веселые тона. Осень должна будет начаться только через три дня, а пока ничем не проявлялась в пышных, блекло-зеленных нарядах деревьев. Солнышко, позолотив все вокруг, навевало глубокое спокойствие и дремоту.
Мишаня, удивляясь себе, не чувствовал былого щемящего чувства расставания с родными краями. Пройдет еще совсем немного времени, и они пересекут границу между ныне суверенными государствами, разделившую многовековое единое целое. Здесь он родился и вырос, а там теперь проживает и работает.
