Америку и, в частности, ФБР от информационной мафии. Мафия вживляла всем чипы, а герой мафию победил.
Станислав ГИМАДЕЕВ
ПРИНЦИП ЧЕТНОСТИ
Интересный роман С. Гимадеева вырос, как мне кажется, из нескольких фраз повести братьев Стругацких «Пикник на обочине»: «Я знаю, рассказывают, что в Зоне будто бы кто-то живет. Какие-то люди… Будто Посещение застигло их тут, и они мутировали… приспособились к новым условиям». Вот и в «Принципе четности» герои тоже приспособились. Хотя и не мутировали. В романе Гимадеева к жизни в абсурдных, не совсем человеческих условиях притерпелся почти целый российский городок.
Некогда накрыл городской квартал невидимый купол («Оболочка») и теперь не выпускает наружу ни одно разумное существо. Так возникла Резервация — одна из Сорока существующих по всему миру. В Резервации четко соблюдается странное правило: внутри нее должно находиться обязательно четное количество жителей (тот самый «Принцип четности»). Если же количество оказывается вдруг нечетным (скажем, умер кто-нибудь), тогда появляется возможность выбраться за пределы замкнутого круга.
Роман «Принцип четности» напоминает некоторые произведения еще «перестроечных времен», когда авторы вдохновлялись ощущением искусственной оторванности СССР от остального мира. Отсюда и размеренный темп повествования, и пристальное внимание фантаста к психологии героев, и долгие беседы, которые ведут персонажи. Однако опубликована книга была сейчас, в наши времена. И пришлось автору под конец устроить «разоблачение черной магии» — разрубить завязавшиеся детективные узлы и все разъяснить непонятливому читателю. Фантаст даже дал намек на то, что «Оболочка» — произведение некоего инопланетного разума. Может, и не стоило этого делать, ведь не объясняется произошедшее ни в «Пикнике на обочине», ни в «Улитке на склоне» Стругацких. Пусть бы читатель поупражнялся в развитии собственной фантазии. Хотя, с другой стороны, можно понять и автора «Принципа четности» — современный «потребитель литературной продукции» обычно предпочитает ясность.
Ольга ЕЛИСЕЕВА
ЛЕДЯНОЙ КРУГ
«Ледяной круг» очень напоминает первый роман Ольги Елисеевой «Хельви — королева Монсальвата». Тот же мир — земное Средневековье с альтернативной географией и топонимикой. Та же вертикаль — вселенская борьба света и тьмы. И даже главные герои словно пришли из дебютной книги. И тут, и там — король и королева, каждый со своими «закидонами». И тут, и там — династический брак, постепенно перерастающий в большую и чистую любовь. И тут, и там — интриги и очень много магии.
Король Арелата Арвен, сам того до поры не ведая, оказывается последней надеждой сил Добра — Ледяного круга, мистического братства северных рыцарей. Мир вот-вот захватят полчища древнего демона — Хозяина луны, которому служат темные маги, султаны Харрада, дикари-язычники фейры (описание жестокостей последних занимает немалое место в романе — и чувствуются здесь вполне злободневные намеки).
Но чтобы вступить в Ледяной круг, Арвен должен жениться на принцессе Астин, и вот тут-то разыгрываются психологические коллизии, в которых есть место и комедии, и драме. Вписанные в динамичный сюжет, Арвен и Астин то и дело спасают друг друга, сражаются, интригуют, ссорятся и мирятся. Однако всерьез переживать за них трудно — с самого начала ясно, что все враги будут разбиты, победа окажется за нами, и вообще грянет хэппи-энд.
Книга сделана профессионально — хороший язык, грамотно выстроенная композиция. Она найдет своего читателя, поскольку является сплавом традиционной героической фэнтези и женского романа. Однако для Ольги Елисеевой, автора «Сокола на запястье» и «Деренуара — моря света», новый роман, скорее, отступление. Елисеева, несомненно, умеет писать куда глубже, сложнее — ив психологическом, и в метафизическом плане.
Хочется верить, что в следующих своих книгах Елисеева не разочарует взыскательного читателя, и книги эти не захотят вписываться в стандартные фэнтезийные схемы.
Александр ЗЕРКАЛОВ
ЕВАНГЕЛИЕ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
А. Зеркалов — литературоведческий псевдоним Александра Мирера, знаменитого фантаста и критика. Издательство «Текст», в котором А. Мирер работал последние годы жизни, наконец выпустило лучшую литературоведческую работу писателя, впервые увидевшую свет в 1988 году в США.
«Евангелие…» можно назвать филологическим детективом, читатель которого с первых страниц ощущает, что оказался в компании благожелательного, высокообразованного и тактичного собеседника.
Монография посвящена исследованию той части «Мастера и Маргариты», которую сам Булгаков называл «роман о Понтии Пилате». Почему так важны и значимы ершалаимские главы книги и какова их роль в структуре романа? Почему действие, начавшись в Москве, четырежды перебивается этими главами? Почему такой разительный контраст между московскими и ершалаимскими главами: в первом случае перед нами сказочность, буффонада, тогда как во втором — реалистичность, стилистическая сдержанность? Вопросов много, и центр их один — этико-религиозная концепция романа. Роман о Пилате рассматривается через призму обширного корпуса первоисточников, к которым обращался Булгаков: Евангелие, Талмуд, труды древних историков и более поздних авторов. Исследователь реконструирует метод, использованный писателем: скрупулезно-точное воспроизведение исторических деталей. Зеркалов демонстрирует, что благодаря «безупречным деталям» происходит «нагнетание достоверности» изображаемого — равно как и повышается фантастичность, притчевость всего повествования. Отдельные сюжетные ходы, ювелирно анализируемые в книге, предстают совсем в ином свете, чем при обычном, традиционном чтении, обретают историческую и эстетическую многомерность.
Книга А. Зеркалова лишена однозначности; автор, в отличие от многих историков литературы, не стремится к каким-то заранее сформулированным выводам. Его цель — поиск истины, но не абсолютной, а
