устремилась на него, как пикирующий бомбардировщик, поблескивая на свету штопором.
Хэммонд позорно бежал. Повернулся и выскочил на кухню. Оскальзываясь на разбитых тарелках, бросился к двери. Вроде бы успел запереться, но бутылка ухитрилась юркнуть в щель. Хэммонд пустил в ход кочергу, нанес бутылке удар по касательной, краем глаза увидел входную дверь, не дав себе труда задуматься, распахнул ее и оказался на крыльце. Стоило ему захлопнуть дверь, как дерево вокруг петель треснуло. Дверь выгнулась, едва не сломавшись, и дом пошатнулся, будто какая-то страшная сила снова и снова колотилась в не слишком толстые доски. Вряд ли это была винная бутылка… тут что-то покрупнее…
Петля рассыпалась в прах. Дверь начала поддаваться — и внезапно с силой ударилась о стену. Что- то страшное с ревом вырвалось в ночь, но Хэммонд уже без оглядки мчался по улице, почти ослепленный бурей, не сознавая ничего, кроме присутствия за спиной гигантского невидимого чудовища.
Но так продолжалось недолго. Хэммонд упал и покатился вниз по ступенькам, возникшим, казалось, ниоткуда. Полетел, беспомощно взмахивая руками в поисках опоры, и почти без чувств приземлился на бетон, где лежал, похоже, целую вечность под нависающим грязным потолком. Лежал, не ощущая ничего, кроме неровного стука сердца и ноющей боли в боку.
В поле зрения вплыло чье-то лицо.
— Как вы? Не расшиблись, когда падали?
Над ним склонился старик в желтовато-серой униформе. В голове Хэммонда немного прояснилось. Он узнал облицованные коричневым кафелем стены, промозглый запах, турникеты, маячившие всего в нескольких футах справа от него. Он провалился в метро!
И никакого шума. Ничто за ним не гонится. Только стоящий на коленях дежурный по станции участливо моргает добрыми глазками.
«Галлюцинация, — подумал он. — Сон».
Дежурный нахмурился и осторожно потряс Хэммонда за плечо.
— Эй, с вами все в порядке? Вы могли разбить голову. Может, вам лучше походить немного… убедиться, что ничего не сломано. Эти скользкие ступеньки…
Дежурный вдруг осекся. Глаза его заволокло дымкой, словно бедняга мучился над сложнейшим алгебраическим уравнением. Еще секунда, и дежурный осел на пол, прежде чем повалиться вниз лицом. Хэммонд испуганно отодвинулся. Дежурный дернулся и застыл. Приглядевшись, Хэммонд увидел, что из затылка старика что-то торчит.
Изогнутая ручка…
Хэммонд схватился за ручку и вытянул непонятный предмет, оказавшийся штопором, скользким от крови.
Хэммонд вскочил и огляделся. Вокруг уже собралась толпа. Хэммонд растерянно поднял штопор и, не соображая, что делает, показал на труп у своих ног.
— Я… — начал он растерянно. — Я… не…
Какой-то турист навел на него камеру, и Хэммонд, зажмурившись от ударившей в глаза вспышки, неожиданно для себя бросился бежать. Штопора он так и не выпустил. Расталкивая людей, он пробирался к турникетам, за которыми было спасение: платформа и поезда. Он бежал, и только в правой стороне груди тяжело бухало сердце.
Маргарет Лайм держала в руках «Бостон Глоб», с первой страницы на нее смотрел Хэммонд: лоб ярко блестит в беспощадном сверкании вспышки, лицо растерянное, в левом кулаке — окровавленный штопор. Огромные буквы заголовка кричат:
ДЕЖУРНЫЙ ПО СТАНЦИИ УБИТ ШТОПОРОМ. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ СКРЫЛСЯ.
Маргарет пробежала глазами статью и откашлялась.
— Что же тебя заинтересовало? — спросил Натан Хуанг, наблюдая за реакцией аналитика.
«Похоже, дело закручено штопором», — подумала Лайм, но, будучи невысокого мнения о собственном остроумии, решила держать шутку при себе.
— Далеко не идеальное убийство, верно? — спросила она, протягивая ему газету.
Хуанг покачал головой.
— Турист сделал этот снимок за секунду до бегства Хэммонда. И поскольку убийца живет почти напротив станции метро, опознание проблемы не представило.
— И когда вы к нему пришли…
— Увидели все это.
Лайм огляделась.
Они стояли в гостиной Хэммонда. Мебель разбросана, стулья и журнальный столик перевернуты, в углу щерится черным зевом взорванный кинескоп телевизора. Эксперты, наступая на осколки керамики и фарфора, снимали отпечатки пальцев со всего, что еще не успело разбиться.
Лайм тряхнула темными волосами, стянутыми в конский хвост, и потянулась к сумке, где держала все необходимое на случай неожиданного вызова. Встав на колени, она отстегнула боковой карман и вынула блокнот.
— Давай-ка еще раз воспроизведем картину случившегося, — предложила она, снимая колпачок с карандаша.
Мускулистый, коренастый, похожий на профессионального альпиниста Хуанг принялся в очередной раз повторять свой рассказ. Лайм отметила характерный рисунок мозолей у него на ладонях. Она знала, что многие копы азиатского происхождения специально накачивают мышцы: очевидно, срабатывает некий защитный механизм, не лишний даже в столь уважаемом подразделении, как криминальный отдел.
— Насколько нам удалось узнать, — продолжал Хуанг, — Хэммонд сумел незаметно проскользнуть в только что прибывший поезд и столь же незаметно выйти на следующей станции. Мы вытащили штопор из мусорной урны на станции «Парк-стрит». По всей поверхности — отпечатки Хэммонда. К тому же штопор сделан в том же стиле, что и открывалка для бутылок, найденная на его кухне. Похоже, они из одного набора.
— А после того, как он вышел на «Парк-стрит»?..
— Ну… может, перебрался на другую ветку, или сел в автобус, или попытался раствориться в городе. Но вряд ли успел далеко уехать. Его фото появилось в утреннем выпуске «Глоб», а после было размножено телеграфными агентствами и распечатано всеми газетами города.
— А как насчет родственников? У него есть родные в Бостоне или поблизости?
— Только его бывшая жена. Они развелись два года назад.
— Известно, почему? — оживилась Лайм.
— Судя по судебным протоколам, они не могли иметь детей. Похоже, сперматозоиды Хэммонда оказались слишком ленивыми.
— Поручи кому-нибудь разыскать ее и поговорить. И следите за домом и офисом, — распорядилась Лайм, и наступив на что-то острое, нагнулась и подняла осколок зеленого стекла. Бренные останки винной бутылки были разбросаны по всему полу. Вино впиталось в ковер, оставив темно-красное пятно. Лайм переступила через него.
Ванная на втором этаже была полностью разгромлена: зеркало над раковиной грохнули тяжелым предметом, оставив паутину трещин. Дверь аптечного шкафчика висела на одной петле. Лайм открыла ее. На нижней полке стоял пузырек с лекарством, и Лайм взяла его в руки. Надпись на этикетке гласила: «Теофиллин».
— Это что такое? — спросил Хуанг.
— Лекарство от астмы.
Лайм поставила пузырек на место и закрыла шкафчик.
— Ищешь что-то определенное?
— Если хочешь проникнуть во внутреннюю жизнь человека, сначала проверь два места, — пояснила Лайм. — Первое — шкафчик с лекарствами.
— А второе?
— Книжная полка.
