его прямо в лоб, свалив на пол. Пистолет выстрелил, и пуля разбила окно.
Хэммонд поднялся. Кругом падали предметы, звонко ударяясь о кафель. Но даже рухнув, они продолжали двигаться: переваливались на круглых основаниях, скапливаясь вокруг охранника, словно обнюхивая неподвижное тело, надвигаясь на него, как стая пингвинов.
И в этот момент Хэммонда осенило. Уже повернувшись и ринувшись к эскалатору метро, он понял, почему Странные предметы показались такими знакомыми. Такими тревожащими. Так его бесили.
— Похоже на шахматные фигуры, — заметила Лайм.
Весь участок вокруг эскалаторов был огражден. Лайм и Хуанг разглядывали скульптуры, усеявшие пол вестибюля.
— Что-что? — удивился Хуанг.
Лайм встала на колени и подняла предмет.
— Посмотри сам, разве не похоже?
Она задумчиво взвесила предмет в руке.
— Совершенно не представляю, что здесь произошло.
Хуанг вытащил блокнот.
— Я сумел восстановить картину. Хэммонд добрался на метро до «Южного» и решил купить билет до Нью-Йорка. Кассир узнала его по фото в «Глоб», которое висело за стойкой, и вызвала охрану.
— А потом?
— А потом началось непонятное. Видишь эти штуки на полу? Стоило охраннику подойти к Хэммонду, они начали валиться с потолка. Одна ударила стража по голове и сбила с ног. В суматохе Хэммонд сбежал.
Лайм уставилась в потолок.
— И они ни с того ни с сего стали падать?
— Выходит, так.
— Хэммонд что-то сказал охраннику?
— Да.
Хуанг нашел нужную страницу в блокноте.
«Что-то преследует меня из-за моей книги».
— Его книги.
Лайм вытащила из кармана газетную вырезку, разгладила и показала фото Хэммонда со штопором.
— Смотри! Что у него в руке?
— Штопор, — кивнул Хуанг.
— Нет. В другой руке.
Хуанг присмотрелся. Снимок с одного конца был обрезан, но еще можно было различить плоский прямоугольный предмет.
— Конверт из оберточной бумаги?
— Рукопись, — пояснила Лайм, сунув вырезку обратно в карман.
— Хэммонд был переводчиком. Мы знаем, над чем он работал?
— Судя по тому, что мы обнаружили в пишущей машинке, это перевод на иврит, — сообщил Хуанг, вновь открывая блокнот. — Вот послушай: «Шалтай-Болтай сидел на высокой стене, скрестив по-турецки ноги. На такой узкой стене, что Алиса только диву далась, как он не падает».
— Погоди, — остановила его Лайм. — Это же из «Алисы в Зазеркалье»!
— На иврите, — добавил Хуанг.
— Наводит на размышления, правда? Кто убивает людей, тех, у которых расположение внутренних органов является зеркальным, и одна из предполагаемых жертв переводит на иврит Льюиса Кэрролла.
— Хочешь сказать, что убийства как-то связаны с книгами об Алисе?
— Пока бы я поостереглась что-то утверждать. Но все улики указывают на серийного убийцу — фетишиста, охотящегося на людей с «Situs inversus» по какой-то причине…
— Вроде одержимости «Алисой в Зазеркалье»?
— Это еще далеко не самый странный психоз, приводящий в действие механизм очередной «серии»…
Лайм еще раз оглядела гротескные шахматные фигуры на полу, подтолкнула одну мыском туфли.
— Я ведь не говорю, что за этими убийствами стоит Хэммонд, — выговорила она наконец. — Но, бьюсь об заклад, он знает об этом больше нашего.
— Следующая остановка — Бойлстон.
Хэммонд сидел в углу поезда. Конверт лежал у него на коленях. Глаза за темными линзами были закрыты.
Двери разошлись. Поезд подкатил к платформе Бойлстона. Хэммонд покачнулся, но тут же оперся о спинку: секунду спустя двери снова закрылись, и поезд двинулся вперед.
Здесь он чувствовал себя в безопасности, и, хотя уголком сознания понимал, что полиция скоро начнет обыскивать станции, продолжал менять поезда. Стук колес и ритм движения каким-то образом уменьшали давление на мозг.
Хэммонд выпрямился, вынул из конверта перевод «Зазеркалья» и стал проглядывать главу за главой, пытаясь отыскать след… свидетельство… решение.
Он как раз дошел до одного из любимых мест, где Алиса гадает, можно ли пить зазеркальное молоко. Оказалось, нет. В химии есть вещества, являющиеся зеркальным отражением друг друга, лево- и правосторонними вариантами одной сложной молекулы. Большинство организмов способны переварить только один из вариантов. Взять хотя бы лактозу. Добавьте бактерии в раствор лево- и правосторонних молекул лактозы, и они станут питаться только правосторонними, оставив левосторонние нетронутыми.
Хэммонд представил подобного хищника, только питающегося людьми, оставляющего в покое большинство женщин и мужчин и пожирающего тех, чьи тела, подобно его собственному, стали своеобразными перевертышами.
Тварь из Зазеркалья, которая питается людьми из Зазеркалья.
Он прижал руку к правой стороне груди и ощутил нервное биение сердца. Еще ребенком он понял, что отличается от остальных людей, И с тех пор чувствовал некоторое родство с миром Зазеркалья. Именно это и привело его к книгам Льюиса Кэрролла, к зеркалам и даже к лучшему пониманию иврита. Языку Зазеркалья, шагающему по странице справа налево.
Последняя мысль его напугала. Каббала научила Хэммонда, что текст, подобно телу человека, снабжен собственной системой «органов». Каждая буква несет определенное значение. Выбор единственного знака препинания может повлиять на весь «организм», и в этом кроется разница между средним переводом и мощным инструментом магии, с помощью которого творец способен вызвать демонов или создать жизнь из хаоса.
Но что же вызвал он, переведя «Алису в Зазеркалье»?
И как теперь прогнать ЭТО туда, откуда оно явилось?
На противоположной стене висел плакат с изображением Бостона на фоне неба. И пока Хэммонд смотрел на очертания небоскребов и плывущие облака, на него снизошло вдохновение. А вместе с вдохновением пришел и ответ.
Он подошел к схеме станций метро. На следующей остановке он выйдет и поедет в обратном направлении, до конечной станции.
Хэммонд сунул рукопись обратно в конверт, подождал, пока остановится поезд, и ступил на платформу. Направляясь к турникетам, он прошел мимо киоска с газетами и сладостями. Телевизор на полке передавал городские новости. Очередной папарацци вел репортаж с места преступления. За его плечом виднелся дом с разбитыми окнами. Весь участок был отгорожен лентой. Во дворе суетились полицейские. Хэммонд едва не прошел мимо, но очередная фраза репортера приковала его к месту.
— …отказался комментировать, — сказал репортер в камеру, — но все указывает на то, что жертва,
