Но они ж невиновны, даймон! Тяжесть страшных вин — на других… Объясни мне, ответ дай мне: Что взыскать Ему с малых сих? Даймон
Не знает взысканий, струит благодать Великое Сердце Вселенной Творя, как Отец, и тоскуя, как Мать, Как Сын выводя из геенны. В боренье с богоотступными «я» Законы и карма возникли: Они — не всеобщи для форм бытия, Но царственны в нынешнем цикле. Они — равнодействующая, итог; Мы волим их снять, уничтожить; Страданье впивающий Противобог Их грузность стремится умножить. Неизвестный — упорно
Что же тем, кто растлил «малых»{53}? Кто несет всю вину воль? Даймон
Скоро, в ужасе небывалом, Ты простишь им всю кровь и боль. Неизвестный
Им?! Самому Иисусу не вывести чьих зол след?! Пощады от человеческой совести Им — нет! Нет им за этих несчастных, извергнутых Вспять, в муть волн, Мукою чьей сердце Бога истерзано, Сам рай полн! Источник ударов, казавшихся биением пульса, теперь становится очевидным. Только слои, несравненно более глубокие, чем Друккарг, способны были бы привести в движение этот океан, подкатывающийся на берега всей тяжестью своих чугунных спондеев.
Даймон
Вспомни же миф о бесстрастности мойр{54}, Режущих грешные судьбы: Пояс бушующих магм, Укарвайр, Смог ли ты перешагнуть бы? Неизвестный — резко
Я знаю. Я должен. Ступивший на край Ждет спусков до дна, а не свадьбы. Спуск продолжается.
Чувствуется минование новых и новых слоев, может быть, целых миров нисходящего ряда, пока внизу не начинают вздыматься, изгибаясь кривою необозримой длины, гороподобные волны, мутно светящиеся красновато-рыжим сиянием.
Даймон
Напрасны яростные, задыхающиеся хулы, Напрасны самые испепеляющие из покаяний, Когда расплющивают ометалличивающиеся валы Неповторимейшее и драгоценнейшее из достояний. Неизвестный, содрогаясь
