— А видели у костров — юродивого? — Видел. Чудно! Осмеивают в народе его И поделом. — Но Везде отыщутся женщины, Чуткие до чудес… — Им все равно, что — жемчуг, Что глина, что Бог, что бес. — Но он заставляет слушать Всех нас другие слои… — Э, бросьте. Заржала лошадь, А вы уж, друзья мои, Готовы поверить в демона, Ревущего где-то в аду. — Понятно: от этого гомона И сам я точно в бреду. Из барака крадучись выскальзывают несколько фигур. Девушки не видно.
Порыв ветра из радиоактивных пустынь медленно проносится над крышами.
Молодой архитектор, присев на груду битого кирпича
Где-то вот так же заносят пепел и вьюга Щебень Парижа, руины Святого Петра, И не жаль никому их, и нет задушевного друга, С кем подумать о «завтра», понять и осмыслить «вчера»… Двое из народной милиции, входя в барак
Запляшет любой хулиган, Раз двум миллионам — помилование… Долгая пауза.
Те же двое, выходя на крыльцо
Двенадцать ножевых ран И, кажется, изнасилование. Голос Укурмии
Уицраоры Запада, Юга, Кто помог сокрушению ига! Властью новою, данною свыше, Назначаю вам сроки и ноши. Голоса чужеземных уицраоров
Один
Невольным данником миротворствующего Сам обуздал я свою судьбу. Другой
Язвимый жалом страстей упорствующих, Свой зев кусаю — убить алчбу. Третий
Влачусь, послушный приказу царствующего, Не смея плетью вжечь знак рабу. Укурмия
Вы — гонители Велг, вы — их стражи. Едините ж усилия строже! Каждый глыбу отломит от кряжа, Обоймет ее крепче и туже. Уицраоры
— Откалываю скалу незыблемую Ох, тяжела. Ох, высока!
