все страны, грады все Заблещут в ней: Духо-веселие, Бого-сотворчество, миро-сорадование Грядущих дней. Жизнь просветленна в трудах и праздниках, в игре, хвале, — То впереди Предвозвещённое блаженство праведных на всей земле, Гряди! гряди! Яросвет
О, Родник сострадания! Вечно-чуждая гнева! Вновь звучат Тебе гимном все чертоги души, — Нет, не имя — лишь слово Госпожа-Приснодева, Как в старинных преданьях повторять разреши! Все приму: воздаянье вечной стужей и мраком, Лишь улыбкой надмирной просквози в этот край, Не снимай благодати с предрешенного брака, Путеводного взора с наших душ не снимай! Пусть — ни солнца, ни рая, ни жезла, ни короны, Пусть до дальних низовий ураган, мятежи, — Прав ли я, отвергая древний долг обороны, Попуская День Крови? Отзовись! Укажи! Весь Синклит и все воинство
Все созвездия зиждущая Красотой совершенной. От возмездия милующая Дева-Матерь вселенной! Всех сердец утешительница Неоскудной любовью! Всех ночей озарительница — Отзовись славословью! Ответ из запредельных сфер, не вместимый ни светом, ни звуком, прикасается к Мировой Сальватэрре [15], преломляется — низливается к куполам храма в Небесном Кремле и дробится на множество блистающих радуг.
Яросвет — Рыцарю-монаху
Был ты в жизненном следовании Всеблагою привечен; Строг в Ее исповедовании, Ее розой отмечен, — Помоги же разгадыванием Тайны, явленной в знаке, Утоли меня радованием О взыскуемом браке! Рыцарь-монах
Демиурга ль могущественного Человек прозорливей? Отзвук мира Божественного Невмещаем во слове; Речь немеет, истаивающая В приближении к раю… Тщетно мыслью расслаивающей Тайну в звук облекаю. Радуги медленно меркнут, но одна осеняет лоб и грудь Рыцаря-Монаха.
Лишь одну отраженную Мысль вмещаю словами… Говорит Всеблаженная: — Выбор сделан — другими: Все, благое и злое, Брат твой бросит огню. Взор с тебя не снимаю.
