Она отправилась в спальню, где в последние дни проводила слишком много времени. Она стала недопустимо много лежать и иногда, к своему стыду, обнаруживала, что опять задремала на три четверти часа.
Но сейчас ей не спалось. Сон приходил, когда она уставала от монотонной круговерти мыслей, доходила до полного изнеможения. Сейчас же этот бег только начался и еще не успел утомить. Прошло три часа. Она не меняла положения тела и неотрывно смотрела на зеркальную поверхность, отражавшую невысокую деревянную спинку кровати, темно-синее покрывало и ее правую ступню с выступающим бугорком косточки под большим пальцем – ей всегда трудно было подобрать себе обувь из-за этих увеличенных косточек. Отражение в зеркале связывало ее с реальностью, напоминало о том, что она лежит у себя в спальне, что ей уже семьдесят пять и она может позволить себе роскошь полежать днем, тем более, если ей нездоровится. Нездоровится… Да нет же, она себя нормально чувствует… Только не встать, и даже, кажется, рукой не пошевелить…
А перед глазами, заслоняя зеркало, опровергая отражавшуюся в нем реальность, шел кинофильм с приглушенным звуком, и главной героиней разыгрывающейся мелодрамы была она сама.
С улицы донеслись громкие звуки. Джуди перегнулась через стол и взглянула в окно. Движение было перекрыто. По улице шел оркестр, заполняя все окружающее пространство веселым зовом духовых. Звездно-полосатые котелки, разноцветные воздушные шары со смешными рожицами, костюмы индейцев, ковбоев, солдат времен Войны за независимость, маски бывших президентов, накладные уши и носы все это перемещалось вслед за оркестром по направлению к центру.
Джуди захотелось спуститься, слиться с толпой, дать захлестнуть себя бездумному веселью. Но у нее не было припасено маски, и даже солнцезащитные очки – самый простой и банальный выход из положения – валялись в столе со сломанной дужкой. Она подошла к зеркалу и вгляделась в свое лицо. Нет-нет, с таким глазом нельзя показываться на людях. Даже в этой толпе на нее будут показывать пальцем. Какое уж тут веселье!
– Здесь похоронен мой отец, – сказала Нора и присела на корточки рядом с квадратной могильной плитой.
– «Ричард Краун», – прочел Рэй и сдвинул брови. Ему было неловко, он совсем не знал, как вести себя в таком случае. Рассчитывал весело провести праздник в компании очаровательной женщины, а она потащила его на кладбище.
– Почему ты пришла сюда именно сегодня? – помолчав, спросил он.
– Как? Ты не понимаешь? – не отрывая взгляда от надписи на плите, произнесла Нора.
Рэй напрягся.
– Он что – был военным, твой отец?
Она отрицательно качнула головой.
– Нет, просто он погиб в этот день, четвертого июля. Тридцать два года назад.
Рэй совсем приуныл. Какой уж тут праздник! Весь день придется держать платочек у ее глаз и сочувственно поглаживать ее загорелую руку.
– Тридцать два года? Ты была совсем маленькой?
– Да, мне было четыре. – Она помолчала и добавила: – Сейчас мне тридцать шесть.
– Я уже подсчитал, – улыбнулся Рэй и тут же снова посерьезнел: – Он что, болел?
– Нет, я же сказала – погиб. – Голос ее дрогнул.
– А-а… я, видимо, не расслышал. А что…
– Его убили, – не дослушав вопроса, ответила Нора.
Она резко поднялась. По выражению ее лица Рэй понял, что продолжать расспросы не стоит.
– Хочу выпить, – Нора попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и невеселой.
– В этом случае я – самая подходящая компания! – оживился Рэй. Ему было по-настоящему жаль ее и хотелось разогнать тучи, сгустившиеся в душе его новой знакомой, хотелось услышать наконец, как звучит смех этой женщины.
Бабушка ждала ее к обеду. Но Никки совсем не хотелось есть. Они уже перехватили по хот-догу, выпили по бутылке обжигающе холодной колы, а затем еще попкорн, две порции мороженого… Но бабушка будет сердиться, если она не явится к обеду. Должно быть, цыплята уже на огне, и Берта сосредоточенно мельчит салатные листы или выжимает сок из плодов манго.
Они подошли к воротам.
– Подождите здесь. – Николь знала, что пригласить на обед своих друзей может только с позволения Эмили. Это означало добавить работы Берте и заставить бабушку провести час в компании трех чужих подростков, которые, Никки это понимала, не придутся ей по вкусу. Но она знала и то, что отказа не будет. Впрочем, лучше всего было бы получить разрешение не обедать. Празднества продолжались, да и к тому же сегодня они еще не были на пляже. Никки хотелось захватить ракетки и отправиться прямо туда.
Берта действительно занималась салатными листами, тщательно промывая их и складывая в высокую горку.
– Привет! – сказала Николь, заглядывая на кухню.
– Здравствуйте, мисс, – широкоплечая Берта с улыбкой обернулась.
– С праздником! А где бабушка?
– Не знаю, Николь, я ее еще не видела.
– Хорошо, пойду поищу.
– Передай ей, пожалуйста, что обед будет готов через полчаса.
