никого из своих столичных знакомых, давать интервью, умело лавировать между общественным мнением и своими личными интересами… Но в Лондоне ей волей-неволей придется это делать. И тогда она с нежностью подумала о доме своих родителей, уютном старомодном особнячке в тихом Труро, который когда-то был для нее самым милым и любимым домом на свете.
Но как объяснить родителям причину, по которой так резко изменились ее планы? Ведь всего несколько минут назад она заявила им, что вернуться в Лондон из Фолмута, даже не навестив их на обратном пути, ее вынудили неотложные дела, которым придется посвятить весь ближайший месяц.
«Боже мой! Но почему я не могу просто перезвонить и сказать: „Мама! Мне плохо. Я хочу приехать к тебе прямо сейчас!' Неужели это так трудно?!»
Уехав из родного дома и почувствовав себя на свободе, она до такой степени упивалась этим чувством все последние годы, что постепенно совсем перестала ценить те простые вещи, которые когда-то были так доступны…
Не раздумывая больше, Арабелла вновь взяла в руки телефон и сообщила родителям о своем скором приезде.
Глава 11
Через несколько дней, сидя в уютном вагоне железнодорожного экспресса «Лондон – Корнуолл», Арабелла рассеянно смотрела на бескрайние бордовые поля, засеянные клевером, и ела горячие пирожки, без которых никогда не обходилось путешествие в этом поезде.
По вагону зазвенела тележка с винами – Арабелла выбрала «Краббиз», имбирное, которое ей что-то напоминало. «Кажется, мама добавляла его в кексы», – подумала она, сделав последний глоток, и откинулась в мягком кресле, собираясь задремать.
Но неожиданно дверь купе резко открылась, и вошел запыхавшийся молодой человек лет двадцати. Видимо, он опоздал на поезд, и ему пришлось долго идти по вагонам в поисках своего места.
«Вот некстати, – тут же решила Арабелла. Она уже настроилась на то, что поедет одна. – И почему ко мне посадили мужчину? Что за неразбериха! А впрочем – какой он мужчина?» – Она увидела, что юноша пытается пристроить свой саквояж на верхнюю полку и при этом не повернуться к ней задом.
Наконец долговязый попутчик с горем пополам справился с этой задачей, встав к ней бочком, а потом сел в дальний угол и смущенно улыбнулся, словно извиняясь за что-то.
«И откуда он такой взялся?! И одет как-то необычно… Со вкусом, но старомодно – будто мой папочка в юности!» – Арабелла вспомнила одну из старых фотографий семейного архива Пенлайонов.
Но, похоже, молчуна пора было спасать, и она как можно доброжелательнее произнесла, интонируя, словно учительница:
– Значит, вы теперь мой попутчик? Очень приятно – вместе нам будет веселее. А то этот клевер – гляньте в окно! Он раскраснелся не на один десяток миль и нагоняет на меня тоску! А на вас?
К ее удивлению, юноша ответил очень раскованно, чем порадовал Арабеллу, которая приготовилась уже к компании смущенного зануды, с кем не получится ни толком поговорить, ни в удовольствие помолчать.
– А по-моему, клевер – цветок поэтический. Несмотря на то, что его скармливают коровам и кроликам.
Юношу звали Дэном, и они легко разговорились, причем рассказывал он, а Арабелла слушала.
Выяснилось, что ее спутник тоже родом из Труро, учится в Лондоне, а теперь едет домой на каникулы – чтобы совершить первую самостоятельную экспедицию по Корнуоллу.
– Экспедицию? – переспросила Арабелла.
– Да, фольклорную экспедицию. Дело в том, что вообще-то я филолог, но моя специальность – фольклористика. А если еще конкретней, то я коллекционирую суеверия.
– Ну что же, я могла бы вам парочку подарить. А уж моя мама и шагу не ступит, чтобы не заглянуть в «Календарь суеверий» или что-нибудь в этом роде.
Тут Арабелла снова услышала дребезжание – ресторанная тележка возвращалась назад.
Дэн взглянул на пустой бокал Арабеллы, и она, поймав этот взгляд, улыбнулась и спросила:
– Вы знакомы со «Знаменитой куропаткой»?
– А кто это?
– Сейчас узнаете!
Арабелла выглянула из купе и, дождавшись, пока официант поравняется с их купе, попросила две порции «Феймос граус»,[43] бутылку содовой и, немного подумав, два вишневых десерта.
Виски сделал свое дело – вскоре Дэн забыл о том, что стесняется этой молодой самоуверенной женщины, которая поначалу показалась ему такой высокомерной. Теперь ему было легко и весело с ней. Она заразительно смеялась, умела внимательно слушать и обращалась с Дэном, как со взрослым мужчиной. Прошел всего лишь час их совместного путешествия, а Дэну уже казалось, что Арабелла – его давний чуткий друг, из тех, что делают жизнь значимей, чем она кажется постороннему.
А потом он подумал, что не сможет просто так расстаться с ней на перроне в Труро, чтобы больше никогда не встретиться… Хотя прекрасно знал, что на вокзале его будет встречать Виви, милая, трогательная Виви, которая вот уже год проливает слезы каждый раз, когда он уезжает из Труро, и терзает календарь в ожидании, когда же и она закончит школу и, выйдя за Дэна замуж, уедет из Корнуолла, чтобы готовить ему обеды, выбирать костюмы и не разлучаться с ним дольше, чем на полдня.
Да разве и сам он не мечтал о том же со дня их тайного обручения, когда, забывшись, глядел в окно университетской библиотеки, вспоминая свою любимую – первую и единственную, нежную и беспомощную, немного нескладную, но умевшую так очаровательно улыбаться?
Любовь к Виви делала его податливым, мягким и чутким существом, а другой любви – той, что
