В казарме день встает. Меж голыми стенамиТруба поет фальшивя на снегу,Восходит солнца призрак за домами,А может быть я больше не могу.Зачем вставать? Я думать не умею.Встречать друзей? О чем нам говорить?Среди теней поломанных скамеекЕще фонарь оставленный горит.До вечера шары стучат в трактире,Смотрю на них, часы назад идут.Я не участвую, не существую в мире,Живу в кафе, как пьяницы живут.Темнеет день, зажегся газ над сквером.Часы стоят. Не трогайте меня,Над лицеистом ищущим ВенеруТемнеет, голубея, призрак дня.Я опоздал, я слышу кто-то где-тоМеня зовет, но победивши страх,Под фонарем вечернюю газетуДуша читает в мокрых башмаках.
1931–1934
«На подъеме блестит мостовая…»
На подъеме блестит мостовая,Пахнет дымом. Темно под мостомБледно палевый номер трамваяВыделяется в небе пустом.Осень. Нищие спят у шлагбаума,Низкой фабрики дышит труба,С дымом белым, спокойным и плавнымОтдаляется мира судьба.Все так ясно. Над речкой тифознойРыболов уплывает на месте,Затихающий шум паровозныйВозвращается к пыльным предместьям.Солнце греет пустые вагоны,Между рельсами чахнут цветы,Небо шепчет: забудь о погоне,Ляг у насыпи низкой, в кусты.Восхищающий низкие души,Скоро вечер взойдет к небесам,Отдаляйся. Молчи о грядущем,Стань лазурью и временем сам.Так спокойно в безбрежную водуКлюч стекает холодной струей,Исчезает, уйдя на свободу,Обретает священный покой.Все молчит. Высота зеленеет,Просыпаются ежась цари.И, как мертвые, яркие змеи,Загораясь, ползут фонари.
«Ты устал, отдохни…»
Ты устал, отдохни.Прочитай сновидений страницуИль в окно посмотри,Провожая на запад века.Над пустою дорогой