— Обеспокоены? Наверное, нет. Все вы живете грешно: каждый для себя. А забота о других — на словах.
— Ты не справедлива, Сима, — решительно возразила Вера. — Откололась от людей, замкнулась, а говоришь...
— Ну ладно, не будем спорить... Ты рассказала девушкам о молении у нас?..
— Рассказала.
— Напрасно. Они же не поймут. Ведь и ты не поняла ничего.
— Не думай так, Сима. Я еще более убедилась, что ты и твои братья и сестры в страшном заблуждении. Вы сами себе уродуете жизнь. А ведь жить хорошо...
— Хорошо? — Сима усмехнулась. — Не знаю. Я не чувствую этого.
— Еще бы! После таких молений разве будет радость? Вы истязаете себя. Кому нужно это? И зачем?
— Чтобы достойно встретить Христа.
— Христа не было. Я принесу тебе книг...
— Все книги от сатаны, — перебила ее Сима.
— Но и библия — тоже книга.
— Это святая книга.
— Ерунда. Ее писали такие же люди, как и мы с тобой. Ее набирали в типографиях, печатали, продавали, как любую другую книгу. На ней даже цена стоит.
Вера принялась рассказывать историю создания библии, говорила горячо, убедительно. Она прочла об этом недавно и хорошо запомнила интересовавшие ее моменты.
Сима вдруг перебила ее:
— Не нужно. Один грех...
— Вот видишь, ты закрываешь глаза на правду, — заметила Вера.
— Такой правды не принимает душа.
— Меня удивляет, почему твоя душа принимает ложь? Убедили проповедники? Но кто такой Шомрин, этот сборщик утильсырья? Думала ли ты когда-нибудь об этом?
— Он служит Христу...
— Разберись. Кому он служит, очень хорошо сказано в фельетоне.
— В каком? — удивилась Сима.
— «С миру по нитке — брату Иосифу... дом» называется. В нашей газете. В самом деле, на какие средства он выстроил дом? Почему ты, живя в этой халупе, не выстроила себе дом? Или ты деньги в кубышку откладываешь? Почему ты не огородилась таким забором, как Шомрин?..
— Постой, постой... — Сима схватилась за голову. Так никто не говорил с нею. — Брат Иосиф праведный человек....
— Иуда он самый настоящий, — доказывала Вера. — Десятину с верующих собирает? Собирает. А отчет вам дает? Про то бог знает. Твоя мать у него на огороде батрачит? Батрачит. Кто пасеку Шомрина сторожит? Брат Сидор. Кто бахчу Шомрину посеял? Опять-таки братья по вере да сестра Виталия...
— Откуда ты знаешь? — удивилась Сима.
— Про это весь город знает. Прочитай в фельетоне. Там написано и про тебя, как ты у него на дворе тряпье разбирала, а на фабрику не пришла. Стыдись, Сима! Как ты могла так опуститься, стать безропотной! Что скажет проповедник, то и делаешь.
— Уйди, Вера... Уйди сейчас, — попросила Сима.
— Я принесу завтра газету и книжку про сектантов. Ты прочитаешь сама... — Вера ушла взволнованная, готовая разрыдаться.
У ворот она столкнулась с каким-то стариком. Белая борода его, мелькнувшая в темноте, показалась Вере знакомой.
«Шомрин?»
Сомнений не оставалось: невдалеке под деревом стояла подвода. На телеге горой возвышался утиль.
— Он! — прошептала Вера. Она обругала его, ненавистного, Варлаамом и вдруг вспомнила, откуда она знает о сожжении пустынножителя. У Мельникова-Печерского вычитала! В книге «На горах»! Так вот откуда брат Ивам извлек «святое слово». И Сима верит! Надо сказать ей. Сейчас же!
Вера вернулась. И когда вбежала в избушку, увидела Симу, стоявшую перед Шомриным на коленях. А он простер над ней руки и что-то внушал проникновенно, неторопливо.
Увидев остановившуюся на пороге Веру, он выпрямился. Вере показалось, что он сейчас бросится на нее, вытолкает за дверь. И она закричала, чтобы успеть сказать то, ради чего вернулась:
— Сима, не верь Шомрину! История про Варлаама взята из книги Мельникова-Печерского «На горах»... Не верь Шомрину! Тебя обманывают!..
Шомрин, к удивлению Веры, не двинулся с места. Он поднял руки к потолку, закатил глаза и произнес:
— Господи, прости ей согрешения...
В Березовой балке
Новая встреча с Шомриным обозлила Веру. В его лице она видела врага не только для Симы. Это был страшный человек для всех сектантов, для всех окружающих. С каждым днем и особенно после бесед с Симой Вера наполнялась к нему неприязнью.
И под влиянием этого чувства к Шомрину она пошла в редакцию, чтобы рассказать о нем все, что уже знала. Два вечера она помогала сотруднику редакции писать статью, разоблачающую Шомрина. Прищуривая, серые глаза, сотрудник расспрашивал Веру о всех деталях крещения святым духом. Ей нравилось, что он старался передать все правдиво, выделить роль Шомрина и брата Ивана — черного гостя, как он его называл. Вера с интересом наблюдала, как отшлифовывается строка за строкой, как все острее становится мысль.
Закончив работу в редакции, Вера отвезла Симе обещанные книги, роман Мельникова-Печерского, но Сима ее встретила холодно. Разговора не получилось вовсе. Сима ссылалась на нездоровье и все глядела в крохотное окно, в котором видна была только одна ветка вишенки, стоявшей неподалеку на грядке.
Настроение у девушки было подавленное.
— Скажи, что с тобою, Сима?
— А зачем?
— Будет легче. Всегда так: поделишься с другим своим горем — и будто камень с сердца.
— Не понять тебе.
— Вот заладила: не понять, не понять... Чего?
— Того, что жить страшно.
Вера была поражена. Она уже хорошо знала Симу: раз говорит так, значит чувствует страх.
— Что же страшит тебя, Сима?
— Все... Куда ни кинь глазом — обман, заблуждение.
— Мне кажется, что ты скрываешь что-то от меня. Большое, важное... Почему же не пойму?
— Ну, скажу вот тебе: люди не те. Поняла?
— Не по Христу живут? — Вера улыбнулась.
— Давай скажем так: не по совести. Это для тебя доступнее будет.
Сима подняла на подругу печальные, наполненные скорбью глаза.
— Хорошо. Такие люди есть, согласна. Но ведь не все.
— Все! — убежденно сказала Сима.
— Значит, и я?
— Разве ты исключение?
