Хо-о! Не с великой охотой пойдешь там, на фронте, в бой, коли и назад треба озиратысь… А опять же танки. Хай их разбылось меньше, чем Фролов пише, хай всего двадцать танков разбилось, и то уже нашим хлопцам на фронте немножко легче будет. А паровозы, те что разбылись, тому Гитлерови десь потрибно браты. От вам и эшелоны… А мы тут колупаемся… — закончил Науменко.
Отрадно было слышать из уст самих бойцов выводы, сделанные на основе хотя бы и такого не сложного, но довольно верного анализа партизанской деятельности на коммуникациях врага. Они анализировали всего-навсего лишь свой узкий участок деятельности. А рядом с нами, километрах в 20–50– 100, по заданиям Хрущева, Пономаренко и Строкача действовали на коммуникациях не менее крупные партизанские отряды и соединения — генералов Федорова, Ковпака, Сабурова, подполковника Маликова, майора Горобчика, Мельника, Бегмы, Иванова, Федорова-Кизя, Кота, Одухи, Шкрябача, Олексенко, Шитова и сотен других. В самый напряженный момент ожесточенного наступления гитлеровской армии под Курском и Орлом и в период её отхода партизаны пустили под откос четыреста восемьдесят четыре эшелона только на участке железной_дороги Сарны — Коростень — Киев.
Конечно, ни я, ни тем более Науменко об этих цифрах тогда сведений не имели. Но Науменко, как диверсант, хорошо знал цену деятельности подрывника на дороге и стремился туда, пытаясь увлечь за собой и Пятра, для которого анализ Науменко явился открытием. Оба просили послать их на дорогу.
— А мост? Когда же будет мост? — вмешался комиссар.
Он спрашивал Пятра, который уже давно стал у нас командиром разведывательно-диверсионной группы. Он превосходно действовал, но попрежнему был молчалив, много и быстро говорил только во время вспышек гнева и целую неделю уже не играл на свирели, хотя постоянно носил её с собой в кармане.
Пятра вел разведку того самого моста, который приказали взорвать нам Центральный и Украинский штабы партизанского движения. Охранялся мост настолько сильно, что о простом диверсионном акте не могло быть и речи. Захватить мост можно было только боем и с неизбежными большими потерями. Мы готовились к операции, стягивали наши силы, договаривались о взаимодействии с нашими близкими и дальними соседями. Трудность, с которой встретился Пятра во время разведки, и доводы Науменко о выгодах работы подрывников на дороге поколебали было Пятра. Ему казалось, что пустить под откос вражеский поезд гораздо полезнее разведки неприступного моста.
— Ты боишься трудностей? — спросил я Моряка таким тоном, будто диверсии на дорогах и в самом деле были легче, чем та работа, которую он вел.
Пятра весь как-то встрепенулся.
— Нет, товарищ командир. Петрович… научил меня… не бояться…
Разведка моста шла полным ходом. Сперва мост охраняли венгерские части, сформированные в Трансильвании. Среди наших солдат были люди, знающие румынский язык. Пятра через связных из деревни начал с трансильванцами переписку. Вскоре он встретился с одним из парламентеров. На переговоры с Пятра пришел офицер. Он регулярно передавал потом сведения об охране моста, а однажды сообщил, что рота мадьяр готова перейти на сторону партизан, взорвав предварительно мост.
Но торжество Пятра да и всех нас было преждевременным. То ли немцы заподозрили мадьяр в сговоре с нами, то ли просто решили обеспечить охрану своими, более надежными эсэсовскими частями в местности, где кругом полыхала партизанская война, но венгерский гарнизон внезапно исчез — его куда-то срочно перебросили.
Моряку явно не везло. Это обстоятельство, безусловно, могло бы надолго прервать работу Моряка, если бы ему на помощь не пришла партийная организация, имевшая свои подпольные ячейки в селах. В тщательную разведку включились лучшие люди окрестных сел и железнодорожного полустанка. Они информировали нас о количестве подразделений, о состоянии охраны, о расположении огневых средств, о мероприятиях врага по усилению охраны. А Пятра и Науменко, кроме всего, изучали конструкции моста. Пятра переодевался в одежду деревенского парня и по-пластунски подползал к мосту метров на триста. Заняв удобную высотку, заросшую бурьяном, он в полевой бинокль осматривал мост. Но чем тщательнее разведчик наблюдал за мостом, изучая систему охраны, тем больше он видел трудностей впереди.
Сообщая однажды данные разведки, Пятра сказал:
— Разрешите взорвать мост без боя.
Я и комиссар удивились.
— Что ты конкретно предлагаешь?
— Взорвать мост без боя, — повторил он.
— Что тебе для этого надо?
Требования Моряк предъявил небольшие. Он просил испортить несколько трофейных противогазов, добыть штук пять-шесть автомобильных резиновых камер и приготовить два резиновых мешка. Всё, что ему требовалось, в соединении имелось.
С этого дня под тенью огромного дуба Моряк и его друзья — Карпов, Науменко и ещё человек пять — начали сосредоточенно работать. У радистов добыли изоляционные ленты, резиновый клей и клеили резину. Работа проходила молча — разговаривать Моряк запрещал. Науменко сердился.
— Откуда ты взялся на нашу голову, молчун такой? — ворчал украинец. — С тобой и разговаривать разучишься, язык перестанет работать. Понимаешь?
Пятра, не отвечая, просматривал на солнце резиновый мешок. Потом он собрал края мешка в гармошку, прижал к губам и изо всей силы дунул в него. Мешок вздулся пузырем.
— Дивиться, добрые люди, — говорил Науменко, глядя на Пятра, — хлопче уже пузыри пугкае. Где это ты газу позычив? А мабуть, це мыльный пузырь?
— Перестань трепаться, — перебил его Карпов.
Науменко замолчал. Однако ненадолго. На этот раз уже серьезно он спросил:
— Ты командиру доложил?
— Что?
— А то, что проволоку — ту колючку — немцы в три ряда в воде протянули.
— Доложил.
— Ну?
— Пока ничего страшного. Они укрепили проволоку на три метра от обоих берегов, а средина реки свободна.
— А если дальше потянут?
— Будем кусать.
— Кусав дид сатану…
— Ну, а как же ты думал? — перебил его Карпов.
— Думаю, что это будет трудно… Дождь бы пошел, вот тогда…
— А це навищо потрибно? — нарочито по-украински спросил Карпов.
— Темно, и охрана в бункеры прячется… Да, а ты, Пятра, заметил, что новые солдаты появились на мосту? — спросил Науменко.
— Не такие уж они новые — трепаные. Две роты ещё прибыло.
— А командиру сказал?
— Сказал.
— Ну?
— Не за руки же они сцепились вокруг моста. Батальон в деревне, второй — на станции, роты — в казармах, а это метров шестьсот.
— А часовые? Забыл, что они пара за парой шляются по этим их секретам. Как косачи троп натоптали всюду.
— А ты хотел, чтобы и совсем охраны не было?
— Эй, хлопче, хлопче! — опять вмешался Науменко. — Щось, я дывлюсь, ты не тот стал. Всё у тебя легко, просто… С каких это пор?
— А зачем же пугать себя? И так страшно. А стал я таким с тех пор, как Петрович объяснил мне слова Сталина: «Нет таких крепостей, которые бы не брали большевики…» А комиссар что говорит?
— Так то ж большевики, а мы беспартийные.
Трудно было понять, шутит ли Науменко, говорит ли серьезно, и Пятра вспылил и закричал на него так же, как тогда у машины:
