площадке, на которой он происходил, приблизился прибывший на лодке гонец шейха. Это был не кто иной, как сам Камильбек, один из визирей при дворе правителя и начальник его личной охраны. Ходили слухи, что ввиду ослабевшего в последнее время здоровья Салима ат-Туми вся реальная власть в Алжире перешла в руки Камильбека. То, что он лично выехал навстречу мадридскому гостю, надо было рассматривать как в высшей степени дружественный акт. Это слегка смягчило гнев генерала.
Камильбек, рослый, горбоносый араб со сросшимися на переносице густыми бровями, с пронзительным (как и положено начальнику стражи) взглядом, приветствовал генерала благородным полупоклоном. Тот в свою очередь тоже поклонился. Он мог этого и не делать, так или иначе алжирский шейх являлся вассалом испанского короля, не говоря уж о его министрах и стражниках. Но, как говорят в Галисии, «надменный не прав», а дон Тобарес был по происхождению галисийцем. Не важно, кланяешься ли ты в начале дела, главное, чтобы не пришлось кланяться в конце,– народная поговорка, заключающая в себе подобный смысл, была ему также известна.
– Мой господин Салим ат-Туми ждет вас.
Дон Игнасио приказал Мартину де Варгасу, еще двоим офицерам и десятку солдат следовать за ним. Перед тем как погрузиться в лодку, он тихо сказал коменданту:
– Займитесь, наконец, вашими канонирами. На ближайшие трое суток на всех батареях утроенный караул. Все орудия зарядить, увеличьте количество наблюдателей насколько это возможно. Вам лично я разрешаю не есть и не спать и обходить посты каждые полчаса. Если вы проморгаете Харуджа, я не стану посылать доклад о вашем поведении в Мадрид, а разберусь сам. Знаете, что я с вами сделаю?
Дон Афранио прошептал сухими губами:
– Догадываюсь.
– Правильно, я вас повешу. До завтра. Съезжу посмотрю, что творится в городе.
Плоскодонная посудина медленно лавировала между торчащими из дна залива камнями и осторожно приближалась к пристани. Алжирская пристань походила на десятки других в этой части Средиземноморского побережья. Те же чайки на замусоренной воде возле берега. Те же невольники в белых штанах и со следами свежих и давно заживших побоев на спинах. Разносчики-торговцы, портовые стражники и просто зеваки. Плавание гостевой лодки было заметным событием в жизни захудалого порта.
Прибыл кто-то важный.
Надо ждать перемен.
Вопрос – каких?
Этот вопрос задавался на набережной Алжира чаще других.
При виде золоченого испанского мундира скучающая публика заволновалась. Стало быть, произойдут какие-то важные переговоры между шейхом и посланцем из Мадрида. Все в городе слышали о смерти Фердинанда Католика. Одни считали, что она освобождает город от данной присяги, другие считали, что от присяги отказываться ни в коем случае не следует, ибо в ней заключено благо для города. В противном случае он давно бы уже попал в руки какого-нибудь бандита. Испанцы строги, но это неизбежное зло, причем зло известное. Что же принесет чаемая свобода, никому не известно.
Одним словом, брожение умов, и без того имевшее место в городе, усилилось.
Шейх принял высокого гостя в саду своего небольшого и несколько неказистого на вид дворца. Он возник путем механического объединения двух купеческих усадеб, и следы этого объединения были еще не окончательно изжиты. Сад же шейху нравился. Фонтан, устроенный посреди большого квадратного бассейна, успокаивал душу правителя своим замысловатым, приятным лепетом. Розовые кусты источали ласкающие запахи. Здесь можно было подолгу оставаться наедине со своими мыслями.
Перед тем как войти в садовые ворота, генерал остановился и подозвал к себе Мартина де Варгаса:
– Возьмите сейчас пятерых солдат и отправляйтесь к угловой городской башне, проверьте, все ли там в порядке. Вразумите тамошнего офицера, если он до сих пор находится не во всеоружии. Затем перейдите к рыночной башне.
– Именно к рыночной?
– Именно! И вот почему. Из нее есть незаметный выход за пределы городских стен. Сделайте так, чтобы сопровождающие вас саалиба не заметили вашего исчезновения.
– Куда же я должен отправиться, когда выйду за пределы городских стен?
– В Мешуар.
– В Мешуар?
– У меня есть основания думать, что Харудж с основными своими силами находится там. Если это так, то этой же ночью мы окружим его там. Прибывшие со мною суда закроют ему дорогу в море, а кабилы Куко обложат с берега. У него не более пяти сотен сабель, мы сможем выставить до четырех тысяч. К тому же на нашей стороне внезапность.
– Внезапность, господин генерал?
– Что вызывает ваши сомнения?
– Я не уверен, что у Краснобородого нет в Алжире пары-тройки своих людей.
Дон Игнасио ухмыльнулся:
– Я убежден, что они есть и что их не пара-тройка. Изловить их мы не в состоянии, да и времени у нас нет. Мы их обманем. Вид усиленных приготовлений к обороне даст понять Харуджу, что его не только ждут, но еще и боятся. Главное, чтобы он не тронулся с места до завтрашнего утра.
– Теперь мне все понятно, господин генерал, можете на меня рассчитывать.
– Уже рассчитываю, лейтенант!
На глазах у изумленного Камильбека половина испанцев развернулась и быстро зашагала прочь от ворот дворцового сада в направлении городских стен. Ему очень хотелось узнать, чем они станут заниматься, когда пропадут из поля его зрения, но он не мог пренебречь своими прямыми обязанностями.
И они вошли в мир благоухающего покоя.
Салим ат-Туми сидел на мраморном возвышении, заваленном разнообразными подушками. Большими и маленькими, расшитыми и нет, четырехугольными и круглыми. За его спиной стояли два негра и держали в мускулистых руках опахала, сделанные из перьев птицы хаарун.
Глаза правителя были закрыты, на лице блуждала легкая улыбка, тонкие пальцы мечтательно и рассеянно теребили волосы жидкой бородки.
Дон Игнасио без восторга смотрел на алжирского шейха, ему представлялось, что в настоящий момент от него можно было бы ждать поведения повоинственней.
Камильбек, кажется, держался похожего мнения.
Неторопливо огибая бассейн с удивительно голубой водой и двумя стайками золотых и полупрозрачных рыбок, военачальники приблизились к грезящему шейху. И почти одновременно обнаружили, что Салим ат- Туми отнюдь не парит в эмпиреях, а внимательно наблюдает за гостями из глубины как бы смеженных глаз.
«Восточный человек»,– с иронией подумал генерал.
«Надо быть с ним поосторожнее»,– подумал Камильбек.
Что подумал шейх, осталось неизвестным.
Негры заработали опахалами поживее, и этим как бы вызвали правителя к обычной жизни.
Генерал отставил правую ногу чуть в сторону и назад, снял свой пышный головной убор, левую руку приложил к центру груди. Это был максимум того, что он мог сделать для сидящего шейха Салима согласно этикету.
Камильбек конечно же пластался по мрамору и думал об испанском лейтенанте.
Мартин де Варгас в этот самый момент сбегал по скользким ступенькам угловой башни вниз. Он уже успел отдать все необходимые указания начальнику башенной стражи лейтенанту Ортису и теперь спешил в сторону рынка. Он был в понятном воинственном возбуждении. Ему понравился план генерала. Он знал, что под началом добрейшего дона Афранио ни на какие серьезные успехи рассчитывать не приходится, остается смириться с унылым сидением за стенами неприступного форта в ожидании перевода в более интересное место. Прожить жизнь простым лейтенантом ему не улыбалось.
