Кардинал глубоко вздохнул:
– Да, время рано или поздно приходит.
Отец Хавьер торжественно повернулся к однорукому пленнику:
– Не хочешь ли ты нам поведать еще что-нибудь, Фикрет? Или ты все сказал?
– Я сказал все, что знал о том, что у меня спрашивали.
Отец Хавьер сложил руки на груди, потом поднес их к лицу, прошептал какие-то молитвенные слова в пальцы. Было видно, что он готовится к важному моменту.
Фикрет тоже это почувствовал, глаза его сузились, уголки рта опустились.
– Должен тебе сказать вот что: я не верю, что тебя зовут Фикрет.
Пленник не выразил удивления или возмущения, он превратился в статую. В однорукую статую, обмотанную цепями.
– Ты хорошо притворился, ты отвечал на вопросы его преосвященства так, как должен был отвечать Фикрет, ты все заранее обдумал и очень старался. Ты бы мог обмануть любого другого, но не меня.
Звякнула цепь, все вздрогнули. Пленник всего лишь переступил с ноги на ногу.
Отец Хавьер оставался невозмутим.
– Ты придумал хороший план спасения, и ты бы спасся, ты бы проскользнул через наши сети, когда бы не существовало человека, знающего, кого именно нужно ловить.
Повисло молчание. Отец Хавьер пытался отыскать в лице пленника следы смятения.
– Может быть, ты сам назовешься? Ладно, это сделают другие, введите!
Команду святого отца передали по цепочке вниз, к подножию лестницы, оттуда послышался звук шагов. Все и так смотрели в том направлении, теперь нетерпение заставило их приоткрыть не только глаза, но и рты.
Первыми показались каски стражников. Потом показался среднего роста мужчина в одеянии, не позволяющем точно определить род его занятий.
Отец Хавьер громко пояснил:
– Антонио Колона. Четырнадцать лет тому назад был кардиналом Римской католической церкви.
Показалась женская голова.
– Мелисса Полихрониу. Рабыня-наложница, шесть лет назад захвачена на невольничьем рынке Родоса.
Следом вели фонарщика.
– Луиджи Беннариво, плавал надсмотрщиком на галере, принадлежащей флоту рыцарей- иоаннитов.
– Клементио Мендоса, кузнец из Неаполя.
– Рауль Вальдес, канонир из Бужи.
Последней шла невеста Фикрета.
– Зульфия, дочь Аттара эль-Араби.
Взошедшие на розовую площадку были поставлены лицом к лицу с одноруким пленником.
Отец Хавьер прошел туда и обратно по разделяющему их коридору.
– Ты, Мелисса Полихрониу, ты, Луиджи Беннариво, ты, Клементио Мендоса, ты, Рауль Вальдес, ты, Зульфия, дочь Аттара эль-Араби, вы узнаете этого человека?
Наступило напряженное, испуганное, почти истерическое молчание.
– Вы узнаете этого человека?
– Да,– было произнесено разными голосами.
– Как его имя?!
Глава четырнадцатая
КАПИТАН И РИО-САЛАДО
Сержант Логроньо потряс капитана де Варгаса за плечо. Тот мгновенно проснулся.
– Он бежал?
– Он атаковал наши позиции в шести местах. В пяти идет бой, а в одном месте сарацины прорвались.
Капитан бодро вскочил.
– Поднимайте нашу кавалерию!
– Я уже отдал приказ, но если мы разделим ее на шесть частей…
Мартин де Варгас натянул второй сапог.
– Зачем мы будем делить ее на шесть частей?
– Мы же не знаем, где именно находится Харудж.
– Там, где сражаются, его, разумеется, нет. Он там, где удалось прорваться.
Капитан нацепил шпагу.
– Есть вероятность того, что он остался в крепости, внадежде на то, что мы все бросимся в погоню, а он спокойно скроется в противоположном направлении, когда осядет поднятая нами пыль.
– Что же делать?
– Мы попросим остаться здесь генерала, пусть его пехота штурмует Мешуар. Таким образом, мы поделим славу. Я захвачу Харуджа, он захватит крепость.
– Неравноценные успехи.
Мартин де Варгас усмехнулся, выходя из палатки.
– Да, Логроньо, да. Но все справедливо, каждому по его делам.
Рассвет капитан встретил на полном скаку. Не зря он велел своим людям как следует кормить и поить лошадей, теперь эта заботливость давала результаты.
– Вон там! – крикнул сержант, указывая правой рукой в сторону холма, появившегося слева от колонны преследователей.
– Верно, Логроньо, верно,– отвечал капитан.– Это облако пыли подняли они.
Погоня продолжилась, теперь уже не вслепую.
Харудж тоже почувствовал, что за ним гонятся, что его ночная уловка не сработала. Но он не собирался сдаваться на милость догоняющего. Мартин де Варгас очень скоро это почувствовал. На очередном повороте дороги, в том месте, где она огибала угол масличного сада, прямо в пыли было рассыпано несколько десятков золотых монет. У кого-то из беглецов разорвался кошель? Нет, капитан сразу сообразил, что россыпь эта искусственного происхождения.
– Не останавливаться! – крикнул он.
Как ни трудно было солдатам выполнить этот приказ, они его выполнили. Тон, которым отдавал его капитан, не оставлял сомнений в том, что будет с теми, кто ослушается. Но все же тень сомнения была поселена в и без того темноватых солдатских душах. Так что когда шагов через триста посреди дороги снова заблестело золото, один из всадников с отчаянным криком спрыгнул на землю и, упав на колени, стал собирать круглые желтяки.
Мартин де Варгас, не полагаясь более на действие слов, изо всех сил хлестнул его лезвием шпаги по туловищу. Кожаная куртка звучно лопнула на спине, обезумевший почитатель Маммоны вскочил и бросился догонять своего коня.
– Когда мы схватим или убьем Харуджа, мы вернемся сюда и соберем все эти монеты!
Солдаты не стали возражать своему командиру, но было понятно, что они ему не поверили. Они знали, что если ты прошел мимо золота, то, вернувшись на это место, его уже не застанешь. Золото обидится. Таков уж его характер.
Харудж, как видно, бежал из Мешуара со всей своей казной, потому что монеты прямо-таки устилали раскаленную дорогу. Дублоны, талеры, мараведисы, денарии. Всадники капитана скакали с закрытыми глазами, чтобы не сойти с ума от вида попираемого богатства. Трудно сказать, чем бы все это закончилось, когда бы Харудж не закончил все сам.
Чувствуя, видимо, что кони его выдохлись, а люди находятся на грани душевного помрачения оттого, что им приходится вспарывать тюки с монетами и устилать ими голую землю, он решил сменить тактику. Как раз на глаза ему попался одиноко стоящий загон для скота. Сооружение с довольно высокими саманными стенами, пусть и обшарпанными. За ними можно было укрыться. Расчет его строился на том, что испанцы
