Ресторан «Березка» (сборник)

Так что пользу от всего этого извлекла одна лишь Вакулина, которую тут же назначили директором этой скобяной лавки на освободившееся вакантное место.

Но Бог видит правду. Бог – не фрайер, это знают все, кому нужно. Вакулина мгновенно проворовалась: пила коньяк, шампанское, ела цыплят, шоколадный зефир – и теперь тоже сидит в тюрьме.

Так что все наши герои, считай, нашли свое место в жизни, на чем наш «Любовный ^» и заканчивается.

– Хотелось бы рассказать вам и про того странного гражданина, который работал говночистом в тресте очистки города. Нельзя было назвать его домашним тунеядцем, хотя он не умел делать ровным счетом никакой мужской работы, гвоздя вбить не мог. Зато он умел стряпать, стирать, мыть полы и танцевать вальс. Это неизбежно наложило отпечаток на его характер и фигуру. Нельзя было сказать, что он бабоват, но никто не назвал бы его и мужественным, – вспомнил Коля.

Страшные сексуальные случаи, происходившие один за одним на шахте им. Феликса К. в шахтерском городе З.

На шахте имени Феликса К. в шахтерском городе З. внезапно стали один за одним происходить страшные сексуальные случаи.

Первый из них заключался в том, что работящий жил один сапожник, который очень любил свою жену, а она все пила да гуляла, пия все, что дадут, и давая каждому, кто об этом попросит.

И вот однажды, после получки, она зашла в общежитие молодых рабочих, где вступила в контакт практически со всеми молодыми рабочими, человек их было, наверное, пятьсот, после чего и отправилась домой, где ее уже очень долго ждал муж, приготовив по случаю получки вкусный ужин и купив 5–6 бутылок ее любимого вина «Кавказ».

– Дорогая моя! – кинулся он к жене. Но она, молча отстранив его пьяной рукой, молча рухнула на спину...

Бессовестная! Несчастный глянул и внезапно увидел все! И все помутилось у него в голове – из скромного, кроткого инвалида второй группы он превратился в демона и борца! Он схватил кривую сапожную иглу, навощил суровую нитку и зашил развратнице все, чем она так гордилась. Ночь он провел без сна, лишь гораздо позже забылся, когда выпил все приготовленное для нечестной жены вино.

А наутро дурновыспавшаяся женщина, не помня ровным счетом ничего и не обратив особого внимания на странность своего положения, отправилась снова работать. То есть: стоя в резиновых сапогах у транспортерной ленты, зорко глядеть, какая руда идет с количеством пустой породы менее 50%, а какая с процентным содержанием более 50%, бережно отсортировывая нужную руду в складируемые кучи.

Когда она упала около транспортера, и женщины осмотрели ее, то они подумали, что с нею случилось нечто обычное женское, и понесли ее на брезентовых носилках в фельдшерский пункт, которым управлял седой старичок, участник восемнадцати войн, включая сюда и кулацкие восстания. А в помощницах у него служила девушка, студентка медицинского училища, которое она недавно закончила, выучившись тоже на фельдшера.

Студентка в волнении обратилась к своему старшему товарищу, признавшись, что ровным счетом ничего не понимает. Ибо там что-то такое, чего она никогда еще в жизни не видела... какие-то нитки... белое- белое, вы чувствуете, дядя Леша? Дядя Леша сплюнул и взялся за дело лично.

А к фельдшерскому пункту бежали в это время молодые рабочие. «Несчастный случай на сортировочном участке», – глухо повторяла собравшаяся толпа. Рассказавший автору эту историю дикий северный поэт Эдик Н. сидел в конторке и закрывал наряды.

Дядя Леша, сплюнув, конечно же, сразу разобрался и немедленно освободил пленницу от связывавших ее пут. Женщина слабо застонала и тихо спросила: «Где я?» Дядя Леша снова сплюнул и вышел к народу на одной ноге. Руки у него дрожали.

– Доктор, она будет жить? – выкрикнули из толпы.

Дядя Леша свернул самокрутку и сказал:

– Семьдесят лет живу, но, конечно же, сразу разобрался...

И потом, в течение полутора месяцев, он был совершенно пьян и совсем запустил свою работу на фельдшерском пункте, потому что к нему каждый день приходили молодые рабочие, несли вино, водку, другие напитки и униженно просили, чтоб он рассказал им, что он там увидел. Он пил вино, водку, другие напитки и рассказывал. Больных за него в указанный период лечила девочка. Это стало для нее, комсомолки, прибывшей в этот тревожный край по велению горячего сердца, суровой, но жизненно необходимой школой.

А несчастный честный сапожник получил по суду три года. Но скорее не за то, что зашил, а за то, что при составлении протокола из тела пострадавшей было извлечено до сорока мелких и крупных заноз, ибо непосредственно перед актом возмездия он отходил неверную жену по спине шершавой доской- горбылем.

Но не успел еще притихший город осмыслить первый из страшных сексуальных случаев, как тут же случился случай второй, произошедший в выходной день, когда вся шахта замирала, отдыхая, и лишь студеный ветер бродил в терриконах, обдувая мелкие полярные цветы и ероша прически модникам, молодым рабочим, фланирующим беспечно по бывшему проспекту Сталина.

Слесарь Фиюрин решил чегой-то-нибудь сделать для дома на своем рабочем месте и пошел туда, имея в руках ножовку для металла.

Но в темноватом помещении его вдруг окликнул из-под верстака слабый голос дежурного по отдыхающей выходной шахте имени Феликса К.

– Иван! – слабо позвал его из-под верстака дежурный, инженер Н. – Не смотри сюда, Иван! Иван, помоги мне!

И наклонившийся Фиюрин с возгласом: «Ёшь твою!» – обнаружил под верстаком сцену, не знаю, как это называется по-медицински, но что, в общем, дежурный инженер Н. и дежурная уборщица М., отвернувшая со стыда лицо, никак и ничего не могут с этим поделать.

– Может, тебе ножовкой отпилить? – грубо пошутил Фиюрин, а бедный Н. лишь укорил его тихо: «Иван...» Уборщица длинно выругалась.

И снова выла медицинская сирена. Разбрызгивая грязь, неслась медицинская «Волга». Выносимые, закрытые казенным одеялом, лежали на брезентовых носилках смирно. Кряхтели санитары, крутили головами набежавшие свидетели. Опять случился случай, опять пало пятно на чистую одежду коллектива! И скверно стало шахтеру ездить в городском автобусе, потому что там его окликал кондуктор:

– Эй, ты где сходишь? На шахте имени Феликса К.? Тогда все понятно...

Что понятно? Ничего не понятно... И весь городской автобус громко хохотал.

Но, однако, самое серьезное испытание было впереди.

Еще один развратный человек, сменный диспетчер, являлся полным аналогом той зашитой сапожником развратнице, но только, понятно, мужского пола. Он тоже пропивал всю получку, тоже имел обильные внебрачные связи с другими женщинами, о чем его неоднократно предупреждала жена.

И вот когда однажды он в аналогичном развратнице виде явился поздней ночью домой, то жена его, тоже придя в свирепость, привела своего мужа в требуемое для этой цели состояние и одним взмахом опасной довоенной бритвы «Золинген» отсекла ему все, чем он так гордился. После она куда-то убежала и бегала по улицам, предварительно позвонив в «скорую помощь», которая уже форменно изнемогала от всех этих случаев на шахте имени Феликса К.

Приехавшая «скорая» заметила в комнате умирающего мужика, исходящего кровью, оказала ему свою первую помощь и стала искать по углам то, что еще можно было восстановить путем научного медицинского пришивания.

Обнаружено это было под кроватью, завернутое в выдернутый спешно листок из тетрадки дочери- третьеклассницы, отправленной на каникулы к бабушке. С зеркально отпечатавшимся на фоне косых линеек фиолетовым фрагментом «...рабы не мы» и красной отметкой 5, тоже изображенной зеркально.

Мстительница тоже пошла жить в тюрьму, а сменному диспетчеру все оставшееся было пришито, и вдобавок вокруг его гордости образовалось плотное хрящевидное кольцо, как вокруг планеты Сатурн.

Ужас! Но и это еще не все. В разврат оказались вовлеченными широкие слои городской медицины, так