части. Полковник Сердюк, как мы все его называли — полкан. «Так, мол, и так, — говорим, — хотя бы на сутки отпустите на материк». — «А вы знаете, что это не положено?» — «Так точно, знаем!» Поглядел на нас глазками-буравчиками. «Ну хорошо. Через час на материк летит вертолет. Ровно через сутки он пойдет обратно — через сутки секунда в секунду будьте на месте его посадки. Все? Иначе и вы под трибунал пойдете, и мне головы не сносить!» — «Ясно, товарищ полковник!» Полетели на материк, там с ходу забурились к одним знакомым на рыбокомбинат, короче, до вертолета два часа, а Леха на ногах не стоит. Ну, тут еще цунами вдруг налетело, наводнение, машины не ходят, на единственной дороге — воды по грудь, причем бешено несущейся. Короче, — Эрик затянулся сигаретой, — я Леху на себе, по грудь в воде, шестьдесят километров пробежкой! Вот так! — Эрик погасил сигарету в блюдце. — Короче, выскочили на площадку — уже вертолет вертушку закрутил. Ну, остановили, подняли нас. Спускаемся в части — полкан стоит уже, ждет, глаз с вертолета не спускает. Выхожу с Лехой на плече — у полкана слезы на глазах. «Так и так, — докладываю, — товарищ полковник, прибыли согласно вашему приказанию!» Поцеловал меня, повернулся и ушел! Наступила эффектная пауза.
— Да-а! — взволнованно проговорил я.
Эрик повернулся ко мне.
— Понимает, умный мальчик! — усмехнулся он.
В двери показалась полная женщина в белом халате.
— Эрик! Очередь! — проговорила она.
— Нашла чем удивить! — зевнул Эрик. Женщина исчезла. Эрик лениво поднялся. — Ну что, к тебе, что ли, сходим? — обратился он к усатому блондину.
— Можно! — вяло откликнулся он.
— А можно, я с вами? — попросил я.
— Что ж… иди! — поглядев на меня, сказал Эрик.
— Ученик твой… по части рукоприкладства? — поглядел на меня блондин, когда мы вышли.
— Нет… но, видимо, хочет, — усмехнулся Эрик.
— Хочу! — воскликнул я.
…Когда на следующий день, небрежно беседуя о том о сем, вошли мы с Эриком в зал, где выстроились каратисты, Пека, стоявший первым, буквально побелел — даже роскошная футболка его вроде бы побледнела вместе с ним.
Все начали, держа ладони у лба, мелко кланяться, приговаривая: «Здравствуйте, сэнсей!». Получалось как бы так, что и мне они тоже кланяются.
В перерыве, когда мы отдыхали. Пека подсел ко мне.
— Что ж ты не сказал, что вы с сэнсеем вась-вась? — с отчаянием в голосе прошептал он.
— Я еще много чего тебе не сказал! — с легким оттенком угрозы ответил я.
До перерыва мы занимались просто разминкой — приседания, растяжки. После перерыва пошли более крутые дела: каждый подбегал к макиваре — вертикально закрепленной японской доске — и как только мог сильно, не жалея, естественно, пальцев, наносил несколько мощных ударов кулаком. Вот моя очередь… я бил, бил… макивара даже не шевелилась! Я уже слышал, как за моей спиной начинают хихикать. Я понял, что сейчас решается моя судьба, вспомнил о «психической волне», зажмурился, кинул себя на макивару — и с восторгом почувствовал, как она спружинила.
— Сила есть! — донеслась до меня снисходительная реплика Эрика.
Я испугался, что кто-нибудь добавит «ума не надо», но здесь эта поговорка была не в ходу. Пека лихо мне подмигнул. Все было о’кей.
Глава V
На следующий день в школе все уже знали, что я каратист и кореш «самого Эрика», — это, оказывается, было самое важное для репутации среди парней, все остальное учитывалось меньше. Многие, кто в первый день «не узнавали» меня, теперь вдруг начали дружно узнавать, подходили, спрашивали, где же я так долго пропадал: чувствовалось, что жизнь без меня была для них абсолютно невыносимой.
«Да, интересно, — подумал я. — Стоит один раз как следует стукнуть кулаком — как тебя сразу же все начинают уважать!»
— Да… маленькое объявление! — произнес Ланин в конце уроков. — В нашей школе открылся кружок… по очень интересному и перспективному направлению в технике — микроминиатюризации. Желающие обращайтесь с вопросами к Лубенцу! — Он показал на Генку.
Но никто не обратился. Со слов «неформального лидера» Пеки все уже знали, что дело это — лабуда, вот каратэ — это да, но только не всех туда берут… Поэтому на объявление это никто не прореагировал. Может, кто и хотел прореагировать, Но — позориться перед Пекой?
При выходе из класса Пека подошел ко мне и сказал специально громко:
— Эрик вчера звонил, сказал, что заскочит за нами. Дело есть!
Я с достоинством кивнул.
Генка и его папаша сидели за своими инструментами, специально распахнув дверь в коридор, но все проходили мимо. И я прошел.
Потом все почтительно стояли и смотрели, как мы с Пекой неторопливо, вразвалочку шли к белому «мерседесу» Эрика. Эрик посмотрел на нас через дымчатые стекла машины, отстегнул изнутри заднюю дверцу:
— Падай!
Мы резко рванули с места. Эрик врубил «стерео». Вот это жизнь! Мы остановились у точечного дома.
— Одиннадцатый этаж, квартира пятьдесят шесть! — лениво проговорил Эрик.
Мы быстро выскочили из машины, как пожарники или как оперативные работники, взлетели на одиннадцатый этаж, позвонили. Нам открыла красивая женщина в японском халате.
— Мы от Эрика! — вполголоса проговорил Пека.
— А! — не сразу сообразив, сказала она. — Хватайте! — Она показала на два больших фирменных пакета, брякающих посудой.
Мы схватили их, мгновенно спустились вниз, загрузили в багажник.
— А… деньги мы забыли ей отдать! — всполошился я.
— Солидные люди такой мелочовкой не интересуются! — усмехнулся Эрик, и мне стало стыдно за мою наивность.
Мы еще раз двадцать «слетали» к различным солидным людям, причем у одного капитана я жутко опять опростоволосился, отказавшись взять иностранные бутылки, но Пека шепнул, что это «самое то», и долго благодарил капитана.
Потом мы заехали на рабочее место к одному из друзей Эрика. Ко всем его друзьям обязательно стояли очереди — на этот раз это была очередь с макулатурой. Одновременно хлопнув дверцами «мерседеса», мы дружно вышли всей нашей командой. Очередь с завистью смотрела на нас. Мы небрежно прошли через служебный ход. Макулатурщик сидел и слушал магнитофон. Мы сидели, спокойно развалясь, и говорили о футболе, причем все игроки классных команд были близкими приятелями Эрика, назывались запросто по имени или даже по прозвищу.
Потом раздался стук в служебную дверку. Хозяин открыл. Вошел толстый мясник в окровавленном фартуке, прижимая к груди какой-то большой промокший пакет.
— Ну давай, быстро, что там у тебя! — сиплым голосом проговорил он.
Хозяин полез в шкаф и достал штук двадцать глянцевых, роскошных изданий Конан Дойла «Приключения Шерлока Холмса». Детская, в сущности, книжка, но здесь она, видимо, котировалась.
— Ага, — глянув на заглавие, проговорил мясник. Он вывалил на стол пакет — там оказались коровьи языки.
— Хватайте! — сказал Эрик и кинул нам с Пекой по языку.
Мы схватили.
