— Это щекотливое дело. Подручному очень доверять надо. И спать не спишь — все тебе мерещится, что плавка в отверстие ушла.
— Ну, а сейчас спать будете?
— Нет, — сокрушенно вздохнул Пермяков, — и сейчас спать не буду, не до сна теперь. Под Москвой не спят, и нам грех.
«Проснулся старик, — растроганно подумал Макаров. — Сколько лет добивался стать мастером, добился-таки. И вот добровольно в подручные идет…»
10
В субботу, ровно в десять часов вечера, Сердюк подошел к дому, где жил Вальский. Осмотревшись, он позвонил — два длинных, один короткий — и тотчас же услышал осторожные шаги по лестнице. Чей-то голос негромко спросил:
— Кто там?
— Новый связной, — ответил Сердюк.
За дверью стихло, будто человек в передней раздумывал — впускать или не впускать. Затем загремел отодвигаемый засов, и после долгой паузы звякнула цепочка. Дверь медленно открылась, и Сердюк шагнул в темноту.
— Прямо по лестнице, — произнес тот же негромкий голос.
Сердюк, ощупью найдя перила, поднялся и открыл дверь. Яркий электрический свет ударил в глаза.
Только заперев дверь и рассмотрев впущенного им человека, Вальский поднялся по лестнице и провел Сердюка в кабинет.
Новый связной вел себя не так, как тот, который приходил раньше. Тот забирал донесения и уходил, а этот сел в кресло у стола и внимательно просмотрел донесения.
— Можно разговаривать не стесняясь? — спросил он, взглянув на плотно закрытую дверь. — Мы одни в доме?
— Да, пожалуйста, в доме никого нет, — вежливо ответил Вальский; манеры связного внушали ему доверие.
— Это все, что вы сделали за неделю?
Вальский достал из стола пакет, запечатанный сургучом.
— Особое срочное донесение. Его необходимо передать господину фон Штаммеру лично и немедленно.
Связной взял пакет, рассмотрел сургучную печать — небольшой вензель под дворянской короной — и мельком взглянул на руку Вальского: на указательном пальце красовалось массивное золотое кольцо с печаткой. Сердюк разорвал конверт.
— Это лично фон Штаммеру! — почти крикнул Вальский, вскакивая с кресла.
— Не беспокойтесь, ваше донесение в надежных руках, — возразил Сердюк. — Я не просто связной, я — политический инспектор.
Вальский снова сел в кресло. Он старался держаться как можно более независимо, но по временам все-таки поглядывал на Сердюка.
Лицо инспектора не выражало ни удовольствия, ни удивления. Вальский встревожился: неужели ему уже все известно?
Прочитав донесение, Сердюк поднял свои тяжелые недобрые глаза.
— Пивоваров не лжет? — спросил он.
— Что вы! Это чистейшая правда.
Сердюк прочел второе донесение, в котором Пивоваров рекомендовался как руководитель лжепартизанского отряда.
— Как вы предполагаете действовать дальше?
Вальский начал подробно рассказывать о своих замыслах. Наконец-то инспектор по-настоящему заинтересовался его работой!
Сердюк слушал с интересом. Граница многому его научила, он немало видел, еще больше слышал, но о возможности такой чудовищной провокации до сих пор не подозревал. Вальский пробудил в нем профессиональное любопытство.
— Я вижу, вы опытный работник, — заключил он, выслушав до конца, — скажите: а диверсиями и шпионажем вам не приходилось заниматься?
— К сожалению, нет, — смущенно ответил Вальский, — это было слишком опасно, так как НКВД работал очень тонко.
— А почему вы думаете, что он сейчас работает хуже? — усмехнувшись, спросил Сердюк. — Ваша работа и сейчас очень опасна. Под видом осведомителя к вам может явиться подпольщик.
— Мне это и в голову не приходило, — растерянно пробормотал Вальский.
Сердюк посмотрел на часы — десять двадцать. Еще рано, и еще не все сделано.
— Ваша работа требует хорошего вознаграждения, — сказал он. — Сообщите мне, сколько человек вы… на сколько человек передали донесения. Я буду просить о представлении вас к награде.
— Мне бы имение возвратить, — обрадовался Вальский, — дом, парк, землю…
— Земля будет, это я вам обещаю, — уверенно ответил Сердюк.
Вальский с удовольствием выполнил его просьбу, перечислив всех выданных им гестапо евреев, коммунистов, активистов.
— Покажите список вашей агентуры, — потребовал инспектор.
Это несколько удивило Вальского.
— Разве у вас его нет? — спросил он.
— Я хочу освежить его в памяти.
Вальский достал листок плотной бумаги и передал инспектору. Тот, не глядя, положил его в карман вместе с пакетом и донесениями. Потом достал из кармана маленький листок с красной звездочкой и буквами «ГК» под текстом.
— Читайте вслух, — приказал он.
И Вальский, держа листок обеими руками, прочитал:
— «Городской комитет подпольщиков приговорил предателя Родины, старшего осведомителя СД (гестапо) Вальского, за содействие в уничтожении советских патриотов к смертной казни с сожжением имущества.
Приговор приведен в исполнение вчера в 22 часа 30 минут».
Буквы запрыгали в глазах у Вальского. Он невольно взглянул на часы и вдруг резким ударом сбил настольную лампу. Но Сердюк уже успел выхватить револьвер и выстрелить ему прямо в лицо.
…Зарево трех пожаров освещало затемненный город. Сегодня только подпольный комитет знал, что это горят дома резидентов гестапо, но завтра о приведении приговора в исполнение узнают все. Об этом позаботятся Теплова и Сашка.
11
На другой день после разгрома явочных квартир резидентов Теплова отправилась в ремонтную мастерскую. Сашка уже успел рассказать ей о своей встрече с Крайневым, и Валя решила в первую очередь сообщить об этом Сердюку.
Кивнув головой Пырину, Валя прошла в жилую половину. Сердюк поздоровался более приветливо, чем обычно, и сразу протянул ей текст большой листовки, где были перечислены фамилии предателей — осведомителей гестапо.
