— Завтра поднимется кутерьма, — весело сказал он, очень довольный операцией, в которой его ученики проявили такую сноровку, что превзошли своего учителя.
Петр, ликвидировав резидента, дождался еще связного и застрелил его в передней. Особенно отличился Павел. Выполнив задание, он продолжал впускать осведомителей и застрелил двоих. Но сведения, добытые Сердюком, были все-таки наиболее ценными. Они вскрывали один из самых тонких замыслов гестапо — создание лжепартизанских отрядов.
— Такого не было еще в истории шпионажа, Валя, — сказал он, когда Теплова спрятала листовку в подкладку пальто, — чтобы списки тайной агентуры красовались на улицах города к общему сведению! Это ведь полный разгром! Ну, кто теперь к ним сунется работать? Население нам поможет, найдутся охотники, кое-кого из этого списка стукнут. Штаммеру тоже конец, его выгонят. Но теперь держитесь, ребята. За нами начнется самая настоящая охота. Гадине вырвали глаза, но жало осталось.
В окно со двора постучали, а Сердюк никого не ожидал сегодня. Взяв пистолет, Сердюк вышел в сени и через несколько минут вернулся с Петром.
— Солист вчерашнего концерта, — шутливо представил он Прасолова. — Только почему так поздно? Хвалиться пришел?
Хвалиться, Андрей Васильевич, нечем, — мрачно сказал Петр, опускаясь на стул. — Дело дрянь. — И он рассказал о положении в механическом цехе. Сведения были неутешительными. Хотя восстановительные работы шли по-прежнему медленно, но поломки совершенно прекратились. — Крайнев подобрал-таки к нам ключи и туго завинтил гайку. До него никто не догадался прикрепить рабочих к станкам, а у этого мерзавца большой опыт организационной работы. Вот он и ликвидировал обезличку. На днях начнем ремонтировать танки, — заключил Петр, — если мне не удастся уговорить рабочих разбежаться. Но ведь всех не уговоришь…
Сердюк пытливо посмотрел на Валентину.
— Ну, что вы теперь скажете в оправдание вашего подзащитного? — спросил он.
Теплова молчала. В ее представлении до сих пор существовало два Крайнева. Одного из них она знала и любила, другой был чужим и непонятным ей человеком.
Встреча Крайнева с Сашкой и обрадовала и встревожила Валентину. Она не понимала, чего добивается Крайнев.
— Андрей Васильевич, — после долгого молчания сказала Валя, — Крайнев пытался через Сашку передать мне записку.
Сердюк удивился:
— Ну и что Сашка?
— Не взял, конечно.
— Он и должен был так поступить, опасаясь ловушки. Ты его, видно, сумела воспитать.
— Сумела, — подтвердил Петр. — А парень был не из легких.
— Вот что, Валя, — испытующе глядя на девушку, сказал Сердюк, — поручаю вам завтра привести Крайнева в мастерскую.
— Сюда? Зачем? — растерянно спросила Теплова.
— Там видно будет, — уклончиво ответил Сердюк.
— Не пойдет, он ведь уже стреляный.
— Но вы все же попытайтесь. Хорошо?
— Хорошо, — неохотно ответила Валентина; она знала, что просьба Сердюка равносильна приказанию.
— Но только что я ему скажу? Не на свидание же к себе я его приглашаю…
— Нет, конечно. Вы ему скажете, что товарищи из подполья хотят с ним говорить.
У Валентины широко раскрылись глаза, а Сердюк вдруг улыбнулся с неожиданным лукавством. Она ни разу не видела, как он улыбается, и никогда не думала, что его суровое лицо может быть таким добродушно-лукавым.
— Вы мне только скажите откровенно, вполне откровенно, Валя: теперь вы верите, что он изменник Родины?
Она опустила глаза. Сердюк снова улыбнулся.
— Прочитай-ка вот это. — Он достал из кармана разорванный пакет с сургучной печатью и протянул ей.
Валя быстро пробежала донесение Вальского. Несколько секунд она не могла произнести ни звука.
— Андрей Васильевич, — наконец прошептала она. — Андрей Васильевич… — и больше ничего не сказала.
Сердюк открыто любовался ее заблестевшими счастливыми глазами.
— Можно? — спросил Сердюка заинтересованный Петр и протянул руку к письму.
— Это что, из вчерашней добычи? — спросила Валентина, отдавая Петру письмо. — И как вам все это удалось? Расскажите, Андрей Васильевич. Ведь вы мне никогда ни о чем не рассказывали.
— Сегодня, пожалуй, расскажу, — согласился Сердюк. — Гестапо организовало свою сеть так: разделило город на несколько секторов, каждый сектор обслуживает резидент, а к резиденту прикреплены осведомители, проживающие в этом участке.
Сердюк взял карандаш, начертил кружок, который должен был обозначать гестапо, наскоро заштриховал и провел от него несколько длинных линий в разные стороны, затем от каждой линии по нескольку коротких. Получилось что-то очень напоминающее паука.
— Самое правильное было бы ударить сюда, — Сердюк с такой силой ткнул карандашом в кружок, что грифель сломался, — но для этого сил у нас маловато. Оставим на ближайшее будущее. Я решил сделать иначе: отрезать пауку ноги. — Он поочередно отчеркнул все длинные линии. — Мы ударили по резидентам и таким образом ликвидировали всю сеть. Если провалился резидент, то агенты, работавшие с ним, больше не используются. Это значит, что провалились и они.
— Как вам удалось выявить резидентов? — спросила Валя.
— Не легко нам пришлось, — ответил Сердюк. — Одного старого учителя я убедил сообщить в гестапо о том, что Лютов во время читки порвал газету «Донецкий вестник». А много ли гестапо надо? Один донос — и нет человека! Учителя, как я и рассчитывал, сейчас же связали для дальнейшей работы с резидентом. Сообщив мне фамилию резидента, адрес явочной квартиры и условный звонок, старик скрылся из города. Этим методом я выявил и остальные квартиры.
Валентина смотрела на Сердюка с нескрываемым восхищением.
— До такого додуматься надо было! — вырвалось у нее.
Петр, тем временем прочитавший донесение, вернул его Сердюку и покачал головой.
— Я не знаю, чему Валентина радуется, — сказал он, глядя на Сердюка, — я это понимаю иначе: Крайнев устранил Лобачева, чтобы выдать себя за спасителя станции и…
— И втереться в доверие к немцам, — прервала его Валентина.
— Не втереться, а заслужить доверие, сделать себе карьеру. Он ее и делает на наших костях.
— Ты не знаешь его в прошлом, — горячо возразила Валентина. Глаза у нее по-прежнему блестели, но уже не от радости, а от гнева.
— А ты не знаешь его теперь. Я сужу о человеке по его делам. Это опытный враг.
— Это опытный друг! — запальчиво крикнула Валентина и посмотрела на Сердюка, как бы ожидая, что он ее поддержит.
— Я тоже не знаю Крайнева, — медленно произнес Сердюк. — Во всяком случае, если он друг, то не особенно опытный. Видел я его несколько раз, когда он приходил смотреть на прокатку броневого листа. Лицо у него хорошее. Лицо умного, культурного рабочего, но это иногда бывает обманчиво. Целиком полагаюсь на тебя, товарищ Теплова. Поговоришь с ним, выяснишь его намерения. Ну, а если Петр вдруг окажется прав, тогда действуй, как подскажет тебе совесть. Вот это ты на всякий случай возьми.
Сердюк протянул ей маленький пистолет. Валентина взяла оружие, лицо ее стало серьезным.
— Я прошу только об одном — чтобы это было завтра или в следующее воскресенье, когда я не работаю. Я за всем прослежу сам, — сказал Петр.
— Только завтра, — отозвался Сердюк.
