Вначале здесь разрабатывались только россыпи, расположенные по руслам и берегам рек. Затем были открыты россыпи среди более древних отложений, расположенные по руслам уже несуществующих рек третичного периода и прикрытые во многих местах более поздними вулканическими породами. Эти древние россыпи пришлось разрабатывать уже под землёй, что значительно удорожало добычу золота, потому что было необходимо ставить крепления для предупреждения обвалов в шахтах.
Гораздо позднее были открыты коренные месторождения золота, среди которых первое место занимала материнская жила мощностью до десяти и более метров. Эта жила тянулась на протяжении 120 километров, и до глубины в 40–60 метров золото встречалось в ней в виде крупных самородков. Шахты доходили до глубины 600 метров, и там золота приходилось по 200 граммов на одну тонну руды. В этой жиле богатые золотом места сменялись бедными. От главной жилы во все стороны расходились более тонкие. Кроме того, была обнаружена и ещё одна система жил.
К разработке россыпей вскоре приступили крупные компании. Здесь рабочие доставляли добытый материал к головной части больших шлюзов и клали его на решето. Крупные гальки оставались в решете, а более мелкие протирались механическими приспособлениями сквозь отверстия решета и попадали на наклонный шлюз, на который поступала вода. Она сносила более лёгкие части, а более тяжёлые задерживались положенными поперёк шлюза лежнями. Чем длиннее шлюз, тем меньше была потеря золота, поэтому шлюзы эти доходили до 100–300 метров длины. Это были каналы, выложенные из камня, дно которых делалось из цемента и выкладывалось поперечными валиками для задержания золотинок. Часто для улавливания золота применялась ртуть. Она помещалась в углубления шлюзов, называемых карманами. Ртуть растворяла в себе золото, происходила амальгамация. Из амальгамы золото добывалось прокаливанием. Таким образом, не было риска потерять его мельчайшие крупинки в воде.
В Калифорнии применялся и гидравлический способ разработки россыпей, особенно при работе в древних речных наносах. Так как твёрдый покров часто нельзя было снять, а закладывать ряд шурфов в шахте было убыточно, на золотоносные россыпи направлялась сильная струя воды и получающаяся грязь пропускалась через шлюзы. Воду обыкновенно проводили с высоких гор и под большим давлением направляли в рыхлые массы россыпей. Этот простой приём давал огромные результаты: в короткое время смывались целые горы, но зато долины заносились песком, цветущие поля обращались в мёртвые пустыни, и страна на большом протяжении стала носить следы опустошения. Поэтому гидравлический способ получения золота был разрешён законом лишь в тех местах, где он не затрагивал интересов земледелия и судоходства.
Уже в конце XIX века добыча золота в Калифорнии сильно упала. Сейчас его находят только в горах Сиерра-Невада. Но зато в Калифорнии стала значительной добыча нефти и, кроме того, здесь нашли медь, ртуть, серебро, вольфрам и другие полезные ископаемые.
По окончании золотой лихорадки город Сан-Франциско не пришёл в упадок, а продолжал развиваться. Знаменитый залив у рыбацкого посёлка, куда Зутер на небольшом паруснике привёз своих первых рабочих- полинезийцев, теперь, в сущности, превратился во внутригородское море. Город Сан-Франциско занимает весь полуостров и континентальное побережье залива. Эти части города соединены грандиозными мостами. Порт находится в центре города. Здесь на приколе стоят сотни иностранных торговых кораблей. Шумный, оживлённый промышленный город с тремя миллионами жителей, Сан-Франциско начал расти и развиваться только благодаря ненасытной жажде золота у людей, благодаря охватившей весь мир золотой лихорадке.
Известный американский писатель Марк Твен назвал открытие золота в Калифорнии национальным бедствием. Он писал в самом начале нашего века: «Погоня за богатством, связанная с золотоискательством, породила ту жажду денег, которая стала сегодня привычкой, ту жестокость, тот цинизм, которые представляют собой дни нашего времени».
Металл войны
В самом начале XIX века в Южной Африке поселились выходцы из Голландии. Они основали на земле местных племён — бечуанов и басуто — две республики: Трансвааль и Оранжевое свободное государство. Потомки этих европейских колонистов стали называться бурами. Они занимались земледелием и, главным образом, скотоводством. После захвата Англией Капской колонии бурам угрожали не только местные племена, но и англичане. Жизнь их была полна притеснений, опасностей и лишений. В конце концов большая часть буров подчинилась своей участи и сделалась верноподданными Англии. Более же непримиримые и энергичные устремились дальше в глубь страны, в жаркие неприветливые равнины, где влачили бедственное существование, полное лишений и страданий. Одевались они в невыделанные шкуры, питались сушёным мясом антилоп и молоком. Жили зимой и летом в крытых фургонах — единственном своём убежище, где они рождались, жили и умирали.
Фургон представлял собой длинную и низкую телегу с брезентовым верхом. Впрягали в него от четырнадцати до двадцати быков, которых попарно привязывали тяжёлой цепью к ярму. В среднем они проходили по двенадцать километров в день, потому что на отдых и кормёжку быков уходило много времени. В этих фургонах буры перевозили своих жён, детей и всё имущество. Они часто переезжали несколькими семьями. Тогда на отдых фургоны ставились в круг, внутри которого обыкновенно помещались быки для защиты от диких зверей. Кроме того, такой лагерь был прекрасной крепостью, из которой немногие буры могли отразить нападения целой толпы туземцев.
Постоянные дома или хижины буры стали строить только с 1850 года. Они разводили табак, и это был единственный предмет, которым они торговали. Буры отвозили табак к берегам океана и там обменивали на свинец и порох, так как только в заряженном ружье видели залог своей свободы. Это тяжёлое прошлое буров наложило отпечаток на их характер, лучшим качеством которого была страстная любовь к свободе. Целый ряд поколений буров жил в полном одиночестве, отрезанный от внешнего мира и даже редко вступая в сношения с соседями. Буры издавна наблюдали вторжение в свою страну чужестранцев, число которых постоянно увеличивалось. Они уступали им дорогу и старались по возможности меньше иметь с ними дела. Но в конце концов запавшее в их души подозрение, что в один прекрасный день они лишатся с таким трудом завоёванной самостоятельности и свободы, оправдалось. И горше всего было сознание, что лишили их этих преимуществ вечные враги буров — англичане.
Случилось это после того, как в Трансваале в 1866 году были найдены первые алмазы, а в 1887 году — золотые россыпи. Эти находки не принесли счастья бурам, наоборот — из-за них здесь потекли реки крови и слёз.
В 1866 году маленькая девочка, играя на берегу реки Оранжевой, нашла в песке блестящий камешек и принесла его матери. Госпожа Джекобс подарила этот камешек своему знакомому. Знакомый показал камень торговцу. Торговец, решив, что камень может оказаться алмазом, отправил его на экспертизу в город Кейптаун. Каким-то образом об этом узнал английский губернатор и сразу предложил за камень пятьсот фунтов стерлингов. И госпожа Джекобс получила половину этой суммы. В камешке, которым играла на берегу реки её дочурка, оказалось 21,5 карата.
Об этом случае, кроме губернатора, никто не узнал, и на берегу реки продолжали лежать алмазы. Прошло два года. И вдруг знакомый госпожи Джекобс, продавший алмаз губернатору, услыхал, что у какого-то негра-колдуна имеется тоже блестящий камень. Он посетил негра и увидал у него ещё более крупный алмаз. Негр считал его волшебным камнем, способным творить чудеса. И действительно, он сотворил чудо: колдун неожиданно получил за камень целое стадо скота стоимостью в двести пятьдесят фунтов стерлингов. Ни с того ни с сего колдун разбогател и не переставал удивляться глупости белого господина, которому он отдал камень. Но каково было бы его удивление, если б он знал, что белый продал тот же камешек за одиннадцать тысяч двести фунтов стерлингов. Эту сделку уже нельзя было скрыть. В газетах и журналах появились нашумевшие заметки и статьи о замечательном алмазе, который был назван «звездой Южной Африки».
Взволновались вся Европа, Америка и Австралия. В кимберлийском журнале писали об охватившей все народы лихорадке: «Матросы в портах удирали с кораблей, солдаты покидали армию. Полицейские бросали
