Маркову нечего было сказать, кроме того, что он уже говорил. Тогда его вывели во двор со связанными за спиной руками и приказали положить голову на плаху. Над ним встал палач с занесённым топором. Начальство продолжало допрашивать крестьянина, а он, одурев от страха, твердил всё своё:
— Места золотого не утаил, а куда золото подевалось — не ведаю!
Убить крестьянина было очень просто, но начальство ещё надеялось, что Марков одумается, и тогда они, найдя золото, разбогатеют. Поэтому Маркова развязали и отпустили домой на поруки, но наказали:
— Коли в срок не укажешь золотого места, мы тебе голову всё равно отрубим!
Ерофей Марков был коренным жителем деревни Шарташ, где свили себе крепкое гнездо раскольники. Пришли они из разных мест, но главным образом с Керженца-реки, и поэтому их там прозвали кержаками. Они старались всех подчинить себе и пугали людей тем, что кто с городскими свяжется, тому «царства божия не видеть».
Как раз в те годы на реке Берёзовке строился завод по обработке железа, чтобы выделывать якоря для кораблей, пушечные ядра и разную железную утварь и посуду. Кержакам-раскольникам это не нравилось. Но что было делать? Проклясть завод и рабочих они боялись, но всем нашёптывали, что это дело дьявольское. Когда же Ерофей Марков нашёл золото, кержаки подняли шум, стали говорить, что Ерофей выпустил из земли «золотого злого змея», что набегут теперь сюда люди и придёт погибель скитам.
Кержаки решили Ерофея убить, а место, где он нашёл золото, засыпать, чтобы «золотой змей» не взял силу. Ночью раскольники привезли с десяток возов земли и завалили Ерофееву яму. Когда же к этому месту приехали инженеры-немцы, посланные из города для расследования, они ничего не нашли. Ерофея опять потянули к ответу, а раскольники радовались, что спасли свои скиты и веру.
Но в Шарташе не все с ними согласились. Многие считали, что и без скитов будет хорошо, было бы только золото. И стали люди копать землю, и никакие угрозы и запугиванья раскольников не помогали. Всё село разделилось на два враждующих лагеря, и много людей потянулось ворошить землю.
Тем временем из Петербурга прибыл горный мастер Райзер (друг М. И. Ломоносова). Он взял песок на пробу и, найдя в нём золото, стал руководить всеми поисковыми работами. На берегу реки поставили толчеи. В яме Ерофея Маркова заложили шахту и нашли жилу с золотом. Стали долбить золотоносную породу, потом из мелких кусков огнём выплавлять золото.
Вскоре стали находить всё больше золотоносных жил, у искателей появились приметы. Верным признаком золотоносности считались «змеиные гнёзда», «змеиные места», потому что хранителем и хозяином золота считался огромный змей, змеиный царь Полоз. Ящерицы и змеи у старателей считались слугами змея, в распоряжении которого находилось всё золото. Полоз всячески старался не допустить человека к золоту, но иногда некоторым искателям он даже облегчал к нему путь, а других, наоборот, пугал, отгонял или даже убивал. С помощью своих дочерей, Змеёвок, он спускал золото по рекам и «проводил через камень», оставляя в нём блёстки.
Эти легенды создавались среди старателей постепенно, и они поддерживались в XVIII веке в книгах, которые по тому времени можно было назвать научными. Так, в 1760 году была издана книга: «Обстоятельное наставление рудному делу… сочинённое и многими чертежами изъяснённое… бергколлегии президентом и монетной канцелярии главным судьёй Иваном Шляттером». В книге было 294 страницы, и посвящена она была президенту Академии наук графу П. И. Шувалову. Там было сказано: «Что о пребывании ящериц, змей и тому подобных насекомых при богатых рудных жилах говорится, то хотя оное за неосновательное почитается, однако узнавание, особливо при Колывано-воскресенских заводах, ясно доказывает, что сего вовсе опровергать не надлежит, ибо множество змей, находящихся там на горе, золотою и серебряною рудами изобилующею, от которых и оная гора Змеиною горою названа, есть явное свидетельство, что такие гады больше водятся в тех местах, где золотые и серебряные руды находятся».
Как только открывалось место со значительным количеством золота, сейчас же туда устремлялись искатели из других участков. Сюда же откочёвывали горнорабочие с «казённых» рудников и приисков. Хорошие золотые жилы попадались больше опытным в таких разработках людям. Старатели объясняли это тем, что человек знает эти места, что он видит сквозь землю, или знает «особое слово», или «видел след Полоза», или «стары люди» ему указали.
С 1795 года на Екатеринбургских золотых приисках работал сын мастерового — Лев Иванович Брусницын. Работал он промывальщиком, а затем горным мастером. В 1812 году он открыл большое месторождение золота на Уфалейских заводах. В те времена золото искали только в горных местностях, но Брусницын, следуя указаниям Ломоносова, высказал смелую по тому времени мысль, что золото в мельчайших крупицах перемещается: «золото по тяжести своей должно скатываться в долины». Он это блестяще доказал, когда в 1814 году на месте слияния рек Берёзовки и Пышмы нашёл россыпное золото, отличавшееся по форме от золота, добывавшегося из толчёного кварца. Вместо толчения Брусницын предложил промывку золотоносного песка водой, что произвело переворот в золотодобывающей промышленности.
Вольным старателям, нашедшим золото, надо было только сделать заявку по начальству и потом сдавать золото в Контору горного ведомства. В конторе следили за сдачей. Если с одного места приносили много золота, контора сейчас же прогоняла старателей и сама начинала там его добывать. Старатели шли на другое место, и, в общем, они были вроде разведчиков. Но они тоже соблюдали свою выгоду: в контору сдавали золота мало, а большую часть продавали тайно купцам, которых развелось очень много. Так и обманывали друг друга: старатели контору, а купцы и контора — старателей. В поисках золота бродили старатели-одиночки по Сибири. В тайге искали золотые жилы, на берегах рек промывали речной песок. И вскоре россыпное золото было найдено в других районах Екатеринбурга, Гороблагодатска, Миасса, Богословска, и к 20-м годам прошлого столетия Россия заняла первое место в мире по добыче россыпного золота. Позже, по методу Брусницына (промывкой песка), были открыты австралийские и калифорнийские россыпи.
Таким образом, колыбелью русской золотопромышленности является Урал. В Сибири же первые золотые россыпи были открыты в 1892 году. Открытие россыпей на реке Лене, в районе её притоков Вилима и Олекмы, нашумело на весь мир. Отсюда сибирская золотопромышленность постепенно стала передвигаться на восток и на север. В начале нашего века западносибирские россыпи и гремевшая в XIX веке енисейская тайга в отношении добываемого количества золота стояли далеко ниже Приленского края и Приамурья.
«Золото мыть — голосом выть!»
Когда были открыты золотые россыпи на Лене, там ещё не было оседлого населения, жили только якуты — охотники и скотоводы — и тунгусы, кочевавшие со своими оленьими стадами от одной горной речки к другой.
С давних времён сибирские купцы вели торговлю с кочевыми тунгусами и якутами, меняя хлеб, овощи, сахар, мануфактуру, гвозди, топоры и другие инструменты на меха. Для торга летом устраивались в разных местах на берегах рек небольшие ярмарки, которые кочевали с места на место, развозя товары на баржах.
Торговля начиналась весной и замирала к осени. Ещё плыли по реке одинокие льдины, на берегах ещё лежали торосы выброшенного льда, отливавшего на солнце всеми цветами радуги, а вдали на синей воде реки уже появлялись белые паруса. То плыли баржи с товарами — плавучая ярмарка. Попутный ветер надувал паруса и быстро нёс баржи, которые приставали к берегам у небольшого таёжного села или стойбища. Здесь баржи украшались флагами и распахивали двери своих плавучих магазинов. Из тайги на ярмарку выезжали с огромными караванами оленей якуты и тунгусы, по реке со всех сторон плыли лодки из окрестных улусов и стойбищ. Надо было торопиться, так как через три-четыре дня ярмарка уже уплывала дальше за сотни вёрст.
С ранней весны до поздней осени плавали купцы с товарами, заезжая в каждое село, пока не
