издают те твари, что пониже полетом.
— Вот так вот сразу, за мгновение, определил так уверенно?
— И ты б определил тоже, если б наслушался с моё. У них разные голоса, совершенно друг на друга не похожие. Эти порыкивают так… мерзко. Не по-звериному как-то.
— Иными словами, случилось то, что ты пророчил — он здесь с приятелем?
— Хотелось бы верить, что у меня попросту проблемы со слухом от чрезмерного напряжения, но вера никогда не была моей сильной стороной. А невообразимое количество совпадений во всем этом и вовсе бьет по мозгам. Инквизиторы и охотник в одном месте, вервольф и метель, из-за которой от него не уйти, а если еще и его сородич, внезапно явившийся на поддержку ему в такую ночь…
А если прибавить ко всему перечисленному и еще одного оборотня довольно редкой разновидности, что сейчас лежит связанным в комнате наверху, снова мысленно продолжил Курт, ситуация станет выглядеть куда более занятной.
— Что бы там ни было, — с нервозной ухмылкой отметил Ван Аллен, — я оказался прав: он зашевелился в первой половине ночи.
— Они, — поправил Курт многозначительно. — Ибо, как я понял из твоих слов, здесь собрались ликантропы двух разновидностей. Или это для них типично?
— Для них нетипично вообще собираться вместе. Эти ребята предпочитают одиночество — так безопаснее.
— Я
— Бывают. Попадаются и стаи — как правило, это одна семья или семья плюс друзья членов семьи, к примеру — сучка сына или что-то в таком роде. Но это редкость.
— Быть может, сейчас именно тот случай?
Ответа Курт не услышал — подле самой двери снова послышался тот самый рык, и впрямь заметно отличавшийся от звериного голоса, что довелось слышать прежде, словно пьяный дюжий грузчик спросонок попытался установить контакт с внешним миром. В толстые доски что-то стукнуло, рычание повторилось, и ему отозвалось другое — то, что слышалось от Макса Хагнера и того создания в стойлах. Вороная кобылица, о существовании которой Курт уже почти забыл, забилась в своей тесной кладовке, грохоча копытами по полу и зло фырча, точно переполненный кипящим варевом котел.
— Давай лекции на потом, а? — со злостью отмахнулся Ван Аллен. — Ни малейшего представления, что тут творится и что они задумали, одно ясно: твари они назойливые и сегодня намерены добиться своего. Они хотят войти сюда, и это сейчас все, что тебя должно интересовать, плевать, в каком составе и почему.
— Логика есть, — согласился он, обернувшись к Бруно, за коим, едва передвигая ноги, тащился Альфред Велле, на ходу закутываясь в потрепанную стеганку. — В дровяном сарае есть бревенная кладка? — спросил он, не дав тому раскрыть рта, и трактирщик, непонимающе хлопнув глазами, кивнул:
— Да, имеется… Что случилось?
От вновь прозвучавшего рыка Велле подпрыгнул на месте, отшатнувшись от двери, в которую миг спустя шарахнуло что-то тяжелое и крепкое.
— Бревно, — определил Бруно то, что и без того стало ясно; не вполне цензурный ответ охотника заглушил следующий удар, уже сильнее и напористей, и удары последовали один за другим — мерные и какие-то неуместно спокойные.
— Что ж это… — испуганно пробормотал трактирщик, продолжаясь пятиться от двери. — Как же это волк такое может, майстер инквизитор?..
— Будить всех, — повысил голос Ван Аллен, перекрывая грохот. — И твоего сына, и господина бродячего рыцаря, и этого любителя девиц, и торгаша, да и маменькиного сынка тоже.
— Макса не трогай, — воспретил Бруно. — Я у него был — парень лежит пластом. Толку с него никакого.
— Бегом! — прикрикнул охотник, когда Велле так и продолжил стоять, глядя на дверь расширившимися глазами, и тот, наконец, сорвался с места, кинувшись исполнять указание буквально. — Их по меньшей мере трое, — сообщил Ван Аллен раздраженно. — Волк, прав наш хозяин, рук не имеет, а один нижестоящий урод бревна не удержит — в таком положении, чтоб вот так долбить двери. Стало быть, этих двое.
— По меньшей мере, — повторил Бруно и, не услышав ненужного ответа, качнул головой: — Что ж их так сюда тянет? Попросту устроить охоту в тихом местечке — уж больно сложные для этого условия, выходит себе дороже.
— Поди спроси их, — предложил охотник, поморщившись при очередном ударе, и отступил от двери, критически оглядывая доски. — Должно выдержать, как полагаешь?
— В одном владельцу не откажешь, — согласился Курт. — В рассудительности и деловой дальновидности — перестроил он немногое. Это бывший охранный пост, и все здесь рассчитано на долгое противостояние; держаться можно долго.
Тот покривился скептически, однако вслух не возразил, оглядывая трапезный зал. Лестница, уводящая ко второму этажу, заворачивала также в обе стороны, идя вдоль стен почти под самым потолком, образуя узкую галерею. Над дверью галерея сходилась в чуть расширенную площадку перед двумя бойницами, чьи узкие щели сейчас были, как и все окна, забраны толстыми ставнями.
— Я поднял сына, — сообщил трактирщик, явившись на верхней площадке лестницы и, спотыкаясь, поспешил вниз. — Он разбудит остальных. Я могу сделать что-то еще?
— Можешь, — отозвался Курт, кивнув наверх. — Ставни на бойницах открываются или вмурованы намертво?
— Открываются, майстер инквизитор; все ж одинокий трактир на пустой дороге, всякие люди шляются. Вдруг какая ситуация, и надо будет разглядеть, что или кто там у порога, а дверь не открыть.
— Ситуация, — согласился Ван Аллен, — и еще какая. Сколько масла в твоих запасах?
— Пара бочек о десятке ведер, одна початая; а что?
— Ведро сюда, — распорядился тот, — и поживей. Что такое? — нахмурился он, когда Велле застыл на месте, поджав губы. — Брось корчить жмота, Альфред, или завтра вполне может оказаться так, что к утру скряжничать будет уже некому.
— А он прав, — заметил Бруно, и, когда охотник обернулся, устремив на него гневный взгляд, пояснил: — Неведомо, что сейчас начнется, сколько их там и что они задумали, что придумают после, сколько нам доведется здесь заседать… Пары бочек может и не хватить.
— Кипяток, конечно, тоже сошел бы, вот только котел будет закипать не менее получаса. Предлагаешь плевать в потолок, пока они будут долбиться? Все, что сейчас есть в нашем активе — вылитое на них масло и брошенная вслед головня; кроме того, ожоги от горячей воды на них затянутся за какие-то минуты, а горящее на шкуре масло — вот это куда серьезней. О смоле я уж и не мечтаю… Неси, — повторил Ван Аллен требовательно, снова повысив голос. — Масло и пяток пустых горшков. И быстро.
— И, — добавил Курт уже в спину трактирщику, — не то дерьмо, что ты льешь нам в светильники. Нечего делать оскорбленную физиономию, — осек он, когда тот обернулся, приостановившись. — Светильники чадят упаси Боже как — стало быть, масло там ты разбавляешь, не знаю, какими субстанциями. Сейчас на кону твоя шкура, посему не скупись и неси чистое; чистейшее, какое есть. Это — понятно?
— А никто не хочет подняться к бойницам и взглянуть, что там происходит? — нервозно морщась при каждом стуке, поинтересовался Бруно. — Что-то вы больно спокойны для сложившихся обстоятельств.
— А ты что-то больно зациклен на том, чтобы мы рвали на себе волосы или носились по всему трактиру, распугивая постояльцев, — отозвался охотник. — Что там происходит, мы знаем и без того: твари под руководством одной из них долбятся в нашу дверь. Оттого, что мы узрим это воочию, легче не станет.
— А узнать, сколько именно тварей? Никому не интересно?
— Когда будем готовы к обороне, — кивнул Ван Аллен, сунув в очаг несколько расщепленных вдоль
