полешек, и повернул их, давая огню обнять сухое дерево. — Сейчас есть немалая вероятность того, что на эти две бойницы они попросту не обратили внимания — в такой метели, на темной стене, такие узкие отверстия можно было даже и не заметить. Или полагают, что они заделаны напрочь. Или просто не ожидают, что мы что-то можем сделать; неважно, но, если мы начнем высовываться, тварям уж точно станет ясно, что мы намерены как-то им ответить. При учете того, что мы остались без арбалета, даже такой крохотный элемент неожиданности — уже немало для нас. Пока дверь держится, и держаться она будет долго; когда наш хозяин вернется с маслом, мы их от этой двери отвадим, большее же пока не в наших силах.
— Один арбалет все же есть, — возразил тот, и Курт качнул головой:
— Дюжина зарядов, Бруно. Это весь мой запас, помнишь? Один утащил в себе тот, из конюшни; теперь одиннадцать. Если промажу — выйти и подобрать их мы не сможем, даже днем: в таком снегу их найдут только весной. Если попаду, но лишь раню — заряды точно так же сгинут: раненые убегут с ними в теле. Кроме того, для них мои стрелы — что для меня спицы… Мой арбалет — на крайние случаи.
От грома, раздавшегося из-за закрытой двери кухни, помощник подпрыгнул, вороная Импала в своей кладовой снова заколотила копытами, а Курт мимовольно схватился за приклад, попятившись.
— На
— Кроме нашего старого знакомого, четверо, не меньше, — уже не столь спокойно, как прежде, отозвался Ван Аллен. — Вляпались всерьез.
— Вторая дверь…
— … укреплена не хуже, — ответил Курт, не дав спросить. — Я осматривал. Окованные доски, кованый засов, широкие петли; а теперь еще и замок. Вот только бойниц или иных способов оборонить подступ к ней нет. То ли эту часть башни хозяин все-таки переделал, то ли (и хотелось бы надеяться именно на это) есть подходы не столь очевидные, какое-нибудь окошко на втором этаже или что-то в этом роде.
— Что происходит здесь? — донесся сверху зажавшийся, точно заяц под дождем, голос, и Ван Аллен рывком обернулся на Марию Дишер, стоящую на верхней ступени лестницы.
— Уходи в комнату, — потребовал он строго, однако та осталась на месте, огромными полными ужаса глазами глядя на собравшихся внизу.
— Что происходит, Ян? — переспросила она едва слышно. — Это не может быть волк, ведь так? Что… кто это?
— Уходи, — повторил охотник. — Запри дверь и сиди там; до окон твари не доберутся — высоко, а стены голые.
— Твари?.. — переспросила она, все так же не двигаясь, только колени дрогнули, норовя подогнуться. — То есть… он не один? Их много? Сколько?
— Пожалуйста, уходи, — снова попросил тот, и Курт тронул помощника за локоть, молча кивнув в сторону замершей на лестнице девушки.
— И передай Амалии, пусть сидят в комнате, — добавил он вслед, когда Бруно, осторожно, но настойчиво потянув Марию за рукав, увел ее прочь. — Ни к чему здесь визжащие дамочки и чахлые дитятки.
— Что происходит? — вновь прозвучало сверху, и Ван Аллен, бросив раздраженный взгляд на спешащих по ступеням рыцаря и торговца, зло отозвался:
— Карнавал! Праздник по случаю полнолунной ночи в этом трактире. Решили вот всех созвать, дабы никто не пропустил главное, а именно — почетных гостей в наряде волка… Что еще может происходить, по-вашему?!
— Думаю, — нерешительно пояснил Феликс, — господин рыцарь подразумевал, что именно сейчас… О, Господи, — сам себя оборвал он, остановясь, лишь теперь осознав, что слышит. — Что происходит?
— Если кто-то задаст этот вопрос еще хотя бы один раз, я начну беситься, — пригрозил охотник и, увидя на верхней ступени полусонного и полуодетого Карла Штефана, призывно махнул рукой: — Спускайся. Разъясню сразу всем, чтоб не повторять по двадцать раз.
— А что происходит? — уточнил тот, не двинувшись с места, озираясь на обе двери, содрогающиеся под мощными ударами.
— Он это все-таки сказал, — заметил Курт, и Ван Аллен рявкнул, притопнув ногой по полу:
— Вниз, я сказал, трусло непотребное!.. Итак, — продолжил охотник, когда тот медленно, ступенька за ступенькой, все-таки начал спускаться в трапезный зал. — Ситуация следующая. Кроме той зверюги, о которой мы уже знаем, за стенами появились еще несколько. По моим подсчетам — четверо, и это самое меньшее. Те твари не такие, как он — они здоровенные, когтистые, ходят на двух лапах и имеют вполне похожие на наши руки, то есть, могут открывать двери, хватать, что захотят, и брать ими всевозможные предметы. Сейчас они взяли бревна, коими пытаются выбить двери. Теперь — понятно, что происходит?
— И что мы будем делать? — хмуро уточнил фон Зайденберг; тот махнул рукой в сторону подсобной двери, где скрылся трактирщик:
— Папаша Велле, если он там не заснул, принесет масло и порожние вместилища, в которые мы его разольем. К бойнице поднимутся двое: один бросит горшок с маслом, другой — огня. Если нам повезет, мы надолго отвадим их хотя бы от мысли долбиться в дверь, а это даст нам передышку и время подумать над дальнейшими планами. Еще вопросы?
— А двери во все это время выдержат? — поинтересовался Карл Штефан опасливо, и охотник изобразил приветливую улыбку:
— Выдержат, храбрец, не писай.
— Масло, — сообщил трактирщик, грохнув на пол налитое почти до краев ведро, в которое взгляд его косил с нескрываемой тоской, и кивнул на сына, груженного глиняной посудой всеразличного калибра: — Горшки, уж какие нашел.
— Разливать, — скомандовал Ван Аллен, подтолкнув неудачливого ухажера в спину: — Уж с этой работой, думаю, ты справишься. Умеешь же ты хоть что-то делать руками?
— Есть окна над второй дверью? — спросил Курт, отвлекши владельца от созерцания масляной поверхности, и тот кивнул, неопределенно махнув рукой назад и вверх:
— Есть, со второго этажа, там вдалеке малая комнатка, и окно из нее прямиком над порогом, если ставню снять. Я ею обыкновенно не пользуюсь, в крайних только случаях…
— И не пользуйся, воспользуюсь я, — кивнул он, пытаясь даже не думать о том, что будет, если оборонять дверь черного выхода вызовется Ван Аллен. Малая комнатка вдалеке сейчас была занята не совсем запланированными постояльцами, и встреча с ловцом потусторонних созданий в их планы уж точно не входила. — Давай так, — пытаясь не дать охотнику времени на обдумывание его слов и возможные споры, распорядился Курт. — Мы с Бруно берем на себя запасную дверь, на всех вас остается главный вход: здесь народу требуется больше — кроме двери, в этом зале есть еще и окна.
— Слишком мелкие для них, не пролезут, — возразил тот, однако, кивнув: — Но в целом ты прав — там достаточно и пары человек… Говнюк криворукий! — ругнулся он, когда разливаемое в один из горшков масло плеснуло на пол, и Карл Штефан отозвался, не поворачивая к нему головы:
— Горлышко узкое. Делай сам, если не нравится.
— Я велел женщинам сидеть в комнатах, — сообщил вновь явившийся Бруно; Курт кивнул в сторону очага:
— Возьмешь огня и поднимешься со мной на второй этаж — окно, выходящее ко второй двери, там.
Тот скосился в сторону кухни, смерив взглядом расстояние от не видимого отсюда входа до коридора позади себя, соразмеряя, и распрямился, словно внезапно получив удар в спину. Ван Аллен, увлеченный перебранкой с отвергнутым возлюбленным Марии, внимания на это не обратил, и Курт исподтишка погрозил помощнику кулаком, призывая к выдержанности.
— Понял, — отозвался тот, торопливо пройдя к очагу, и с неподдельным интересом оглядел вложенные в очаг заготовки будущих огнеметных снарядов.
