место. Положил руки на руль, и снова не удержался:
- Хороша!
Владелец равнодушно отвернулся в сторону. Он был сильно расстроен и меньше всего хотел сейчас идти домой, в свою шикарную квартиру, на роскошный мягкий диван перед телевизором с огромным плоским экраном. Алексей потянул носом, почувствовав знакомый запах. Что за черт? Резеда! И как настойчиво пахнет!
Он снова посмотрел на Николая Суханова. Тот стоял, отвернувшись к своему подъезду. Алексей просунул руку под соседнее сиденье. Ему показалось, что там виднеется клочок пестрой материи. Так и есть. Потянув за него, Алексей невольно вздрогнул. Змеиной кожей скользнул по руке душистый шелк, и яркий женский платок появился на свет. Сомнений не было. Точно такой же был на голове у Виктории Воробьевой в тот день, когда ее убили. И запах. «Турбуленс». Коробка, стоявшая на трюмо в квартире, которую снимала Марго.
«Может быть, Лилия все-таки надела платок в тот день, когда пошла в ресторан с подругой и ее приятелем?» - подумал Алексей и запихнул платок обратно под сиденье. Потом вылез из машины, и сказал Суханову:
- Спасибо. Я почти решился.
Тот смотрел с прежним равнодушием.
- Отметить бы, - подмигнул Алексей. – А? Удачный ремонт. В ресторане посидеть. Вы, какой предпочитаете?
- «Красную шапочку».
- А такой есть?
Суханов все также равнодушно пожал плечами:
- Никуда я с вами не пойду.
- Просто хотел как-то компенсировать…
- Вы не такой простой человек, каким хотите казаться.
- А вы такой, каким кажетесь? – усмехнулся Алексей.
- Всего хорошего.
Суханов отвернулся и открыл дверцу серебристой «Тойоты». Через несколько минут его машина плавно тронулась с места, и Леонидов снова невольно подумал: «Хороша! Просто красавица!»
Садясь в свой «Пассат», Алексей не удержался и понюхал правую руку. Резкий запах духов словно прилип к его коже.
… Жена тоже долго принюхивалась в прихожей:
- Леша, где ты был? – спросила она потом, накрывая на стол.
- У Сухановых. Надо же было расплатиться за разбитую фару.
- Да? Но это не ее духи! Не той визгливой дамы.
- Да что ты говоришь?
- Я же прекрасно помню! Дама, так переживавшая за свою «Тойоту», все пропиталась насквозь «Пятой авеню».
- Точно?
- У меня были эти духи. Ты же мне сам подарил флакон к прошлому Рождеству! Разве не помнишь? А от тебя пахнет «Турбуленсом». Где ты был, Леша?
- Сашенька, я всего-навсего дотронулся рукой до женского платка! С чего ты взяла, что это непременно «Турбуленс»?
- Потому что я женщина. И на ком был этот платок?
- Платок был в машине. Как дети?
- Не юли. Ты что, кого-то подвозил?
- Да не я подвозил! Не я. И мне тоже очень хочется узнать, кто была эта женщина.
Словно в ответ на его слова зазвонил телефон. Серега Барышев скучным голосом заметил:
- Коммерческий, тебе сегодня вкусно было?
- Где? – удивился Алексей.
- В гостях. Что подают в таких богатых домах? Ананасы в шампанском? Или гусей, обложенных перепелиными яйцами?
- Откуда ты…
- Не хочешь поделиться результатами частного расследования?
- С удовольствием. Но откуда ты…
- Мы с ребятами все-таки решили за Сухановым проследить. Невзирая на твои советы. И не зря, между прочим. Потому что вчера в его машину села девушка. Очень интересная девушка. Красавица. Волосы рыжие, высокого роста, фигура такая, что…
- А ножка? Какого размера?
- Далась тебе эта туфелька! Интересно не это. Красавицу-то, между прочим, Розой зовут.
- Что-о?
- И работает она, знаешь где?
- Где?
- В цветочном магазинчике, принадлежащем все тому же Николаю Лейкину. Очень хорошо тебе знакомому. Ну, как тебе, коммерческий?
- Ничего, - грустно сказал Алексей. – Я рад, что в нашем букете прибыло.
… Надо срочно избавляться от этой бабы. Срочно. Почему же у них у всех такие странные имена? Как надоел весь этот цветочный магазин! Сначала Лилия, потом Маргаритка, а теперь еще эта Роза. Взялась меня шантажировать, стерва. Сначала благодетельницу из себя разыгрывала, а теперь откровенно преследует. Просто проходу не дает. Она ничего себе штучка, Роза - Розочка, очень даже хороша, но мне в жизни хватило и Марго. Никогда больше я не буду таким неосторожным. Хорошо, что Марго быстро поняла, что никакой любви у нас и не было. Просто родители ушли на работу, а она не сказала «нет». Если бы сказала, я бы ее и пальцем не тронул. Но как-то все само собой получилось. Глупо. И я даже не подумал, что из-за одного раза она может забеременеть. Была бы совершеннолетней, я бы сам заставил ее сделать аборт. Тайно. Заплатил бы за все, и дело с концом. Деньгами, а не собственной карьерой. Марго, в конце концов, к этому же и пришла. К товарно-денежным отношениям. Умница. Но тогда пришлось признаться родителям и рожать.
Она молодец, Марго. Хотя это и была ее проблема. Женская. Она вольна была решать ее, как хотела. Странно как, но эти две моих девочки очень похожи. Я видел ее мельком, дочь Марго. Но у меня к ней ничего. Так же как и к Насте. Мне просто нужно было, чтобы Элла оказалась беременной. На этот раз просто необходимо. И все получилось, как и тогда, с первого раза. Может, это я такой особенный? Тот ребенок был пропуском в ад, а этот в рай. Но от этого я не стал ко второй девочке менее безразличным, чем к первой. Я вообще не люблю женщин. Да и мужчин тоже. Никого. Просто женщины иногда мужчинам нужны, для определенных целей. Но это очень опасно, пользоваться случайными связями. Вспомнить Марго. А сколько их таких больных? Говорят, что по статистике пятнадцать процентов всех московских шлюх. Врут, конечно. Пятнадцать процентов! Ха-ха-ха! Не маловато ли? Взять хотя бы эту Розу. Кто знает, с кем она путалась до меня? Вдруг она тоже шлюха, со своими рыжими волосами, с глазами, которые мерцают, словно огоньки на болоте? Ведьма. А я не хочу больше проблем. Я не пью, не курю, не употребляю наркотики, два раза в неделю хожу играть в теннис, утром и вечером тщательно чищу зубы по десять минут, как и положено, мою фрукты с мылом в горячей воде, раз в год посещаю дантиста, так же регулярно врача для профилактического осмотра и делаю флюорографию. Потому что главное в жизни – это здоровье. Так говорила мама, объясняя мне, почему все это надо делать. И, черт возьми, она была права!
Потому что стоило только взглянуть на Марго. Какие у нее были глаза последний раз! Взгляд смертника, который сидит в камере и ожидает исполнения приговора. Я никогда бы к ней не подошел, и она это знала. Поэтому даже дотронуться до меня не пыталась. Говорила что-то о своей любви, о том, что хочет мне помочь, что понимает мои проблемы. И с девочкой этой свела, потому что знала, что только такая и
