– Что с ним?! – Никита повернулся к бассейну.
Злой орал, как Илья Львович, когда того покалечило взрывом. Из-за насыпи показались головы, Шрам выстрелил, они убрались обратно. Злой добрался до плота, ухватился, вползая… Нижней половины тела у него не было, лишь красные лохмотья и кости, по которым ползали, извиваясь, множество тонких серебристых тел; из воды потянулись красные нити сухожилий, длинные лоскуты кожи…
– Это пираньи? – изумился Никита.
– Мутанты какие-то, – ошарашенно пробормотал я.
Серебряная вода вокруг плота бурлила, гибкие тела сновали, то и дело выныривая на поверхность. Крик Злого сорвался на визг, захлебнулся, и сталкер замер рядом со вторым телом, в такой же позе: лицом вниз, разбросав руки.
– Почти так же кричал Стрелок, когда только пришел в себя, – произнес вдруг Шрам.
– Стрелок? – я перевел на него недоуменный взгляд.
– Когда его вытащили из того грузовика. Стрелок, ему задание было: убить Стрелка.
– Что?
Шрам не шевелился, глядя будто в себя, – глаза его, и без того необычные, стали совсем уж нечеловеческими.
– Сбой в Системе вышел. Система так настроена: самые сильные из тех, кто в центр Зоны стремится, доходят до выжигателя мозгов. Становятся зомби и назад бредут, нападая на других, которые, как и они, до Монолита хотят дойти. Монолит для того и создан – приманивать, это защита такая у Зоны. Самые сильные и умные, кто сможет выжигатель пройти и Радар, – тех Монолит в оборот берет. Потом попадают в лаборатории под ЧАЭС. Система одних убивает там, других кодирует на задания разные. Самым опасным Стрелок был. – Шрам закрыл глаза. – Но сбой вышел. В любой сложной Системе они бывают. О-Сознание пропустило его, когда он в плен попал, не поняло, что он – это он. От Стрелка давно избавиться хотели. Его закодировали на убийство самого себя и назад в Зону отправили.
– А ты что же? – спросил я, завороженный его равнодушным мертвым голосом..
– Я из солдат, из срочников. Сбежал от дедов, потом… Многое было. Я с Клыком и Призраком как-то сцепился, теми, которые Стрелку помогали, когда он захотел узнать правду о себе. Потом к Монолиту попал, а потом… – Он раскрыл глаза, повернул голову, и я отпрянул, увидев, что зрачки его стали черными дырками. Другим, более высоким, почти детским голосом Шрам произнес: – Мы заинтересовались пузырями. Они нарушают работу. Они меняют Структуру. Они ведут
– Ты чего?! – изумился Никита. – Шрам, эй, что с тобой?! Андрюха, чего он зенки вылупил? Это что…
Голова сталкера упала на руки, и он замер. Покосившись на изумленного Пригоршню, я прокричал:
– Медведь, эй!
Шрам поднял голову – глаза его стали прежними – и произнес обычным голосом:
– Что дальше будем делать?
Не слушая, я повторил:
– Медведь!
– Химик, ты? – донеслось из-за насыпи.
– Как здоровье, Медведь?
– Это ты с той горы скатился?
– Кто ж еще?
Он помолчал.
– А почему сверху по нам не шмалял?
– Да мне не из чего было.
Я услышал, как за насыпью сталкер громко и смачно плюнул – в звуке этом явно слышалось презрение.
– Ты даже без ствола! – обвинил он.
– Ну! Как допер?
Он опять плюнул.
– Ты безоружен! Я – всегда вооружен.
– И что с того? – крикнул Никита.
– Сидели б тихо, вы оба! Нет – лезут на рожон! Куда лезете?!
– Так за тобой следом.
– Идиоты! Я люблю идиотов.
– Почему?
– Вас легко убивать.
– Было бы легко, мы б сейчас не болтали тут.
