Лева. Ну, Андреем.
Врач. А фамилия?
Лева (подозрительно). А зачем вам моя фамилия?
Врач. А ты что, шифруешься?
Лева. Еще чего! Ну, Краснов.
Врач. Андрей Краснов, значит. И откуда же у тебя, Андрюха, такое прозвище?
Лева (с гордостью). Я боец космического спецназа по прозвищу Хай Левел!
Врач. Что переводится с английского как «высший уровень». И за что тебе на грудь повесили эту памятную медаль?
Лева. Я чемпион по игре в Doom! Всех версий, какие только существуют!
Врач. Что-то я не помню твоего фото в газетах, извини. Или ты боец невидимого фронта? Суперзасекреченный?
Лева. Я круче их всех! Всех видимых и невидимых! Всех засекреченных! Я прошел уровень «Nightmare»! Если ты рубишь в английском, должен знать, что это переводится как «Кошмар». Я прошел этот кошмар! Я чемпион!
Врач. Те-те-те… А если по правде?
Лева. Ты о чем, чувак?
Врач. Ты же применил чит-код. То есть сжульничал. Изменил ход работы программы. Ты прошел высший уровень нечестно. Никто тебе не давал такое прозвище. Ты, парень, самозванец. Ты присвоил его. Сам. И с этим никто из твоих друзей не согласен.
Лева. Вранье! Ничего я не взламывал! Все было по-честному!
Врач. То-то друзья от тебя отвернулись. Эх, знали бы в банке, где ты работаешь, некоторые подробности твоей биографии! О том, как шесть лет назад ты прошел высший уровень популярной тогда игры «Doom», версия номер три, и загремел после этого в психушку. Потому что перестал отличать виртуальный мир от реального. Тебе тогда было семнадцать. Родители перепугались и вызвали неотложку. Их сын перестал есть, пить, спать, называл себя не иначе как бойцом космического спецназа и перенес из гаража в свою комнату папину бензопилу. Один из видов мощного оружия ближнего боя в «Doom», наряду со всеми прочими прибамбасами. В дурке сначала подумали, что ты решил закосить от армии. Потом… Рассказать, что было потом?
Лева (тихо). Не надо.
Врач. И в самом деле, это неинтересно. Как, чего и сколько в тебя вливали, чтобы ты хоть немного пришел в себя. Отдельная история – это визиты психолога. Они подумали, что вылечили тебя. На самом деле ты до сих пор боец космического спецназа, ведь так? Молчишь? А я знаю. Ты просто живешь в реальном мире, как в виртуальном. Жизнь стала для тебя игрой, потому что игры, которой ты жил, тебя лишили. Вот, к примеру, Машенька. Она боевая подруга, ведь так? Которую ты освободил, когда ее захватили в заложники зомби, иначе говоря, врачи психбольницы. И ты вышел оттуда только потому, что спасал заложницу. Ты их всех перехитрил. Иногда надо прикинуться вовсе не тем, кем ты являешься на самом деле, лишь бы перейти на новый уровень. И ты перешел. Ты вышел на свободу. Ты получил работу. И даже водительские права. Все считают тебя нормальным. Кроме Машеньки, которая знает, что ты только прикидываешься здоровым. Но она и сама такая. Поэтому вы два сапога пара. Итак, ты живешь с любимой девушкой, имеешь высокооплачиваемую работу, которая тебя не напрягает. Они думают, что ты программист, а ты по-прежнему боец космического спецназа. Это они живут на Земле, а ты, парень, живешь на Марсе. Твои начальники – это ведь монстры? Которые возникают в самый неподходящий момент ниоткуда, причем все время респаунятся, то есть воскресают, после того как ты их безжалостно мочишь. Хорошо ты устроился, парень. Все думают, что ты работаешь, а ты играешь. Придумываешь систему защиты банка, который считаешь своим убежищем от инопланетных тварей. Иначе – от взломщиков. Дружишь с монстрами против инопланетян. А хорошо это?
Лева. Отвяжись.
Врач. Твои друзья тебя презирают. Ты стал чемпионом нечестно. У тебя был чит-код.
Лева. Да вранье это! Не было у меня ничего!
Врач. Ты исключен из команды бойцов, Хай Левел. Из сетевой игры. Отныне ты одиночка.
Лева. Я вам докажу! Я вот сейчас возьму да и замочу Икону греха!
Врач. Замочишь финального босса?! Самого крутого монстра?! Да тебе слабо! У него ведь есть мозг. Он видит тебя насквозь. Тут и бензопила не поможет. Расслабься. Этим его не возьмешь.
Лева (с азартом). А у меня есть код, который позволяет проходить сквозь стены!
Врач. Жулик.
Лева. А кого это волнует? Главное, замочить Икону греха. Я знаю секретный код, с которым можно войти внутрь иконы. Я ее сейчас грохну.
Врач. Тебя ведь посадят.
Лева. Кого? Меня? Да я пройду сквозь стены и все равно стану свободным! Нет такой тюрьмы, из которой бы не вышел Хай Левел! Я чемпион! И я это докажу!
Врач. Стой! Остановись! Вот псих ненормальный…
Кто-то в эту ночь так и не смог уснуть, глядя в окно невидящими глазами, пока небо из черного не стало сизым, как голубиное крыло, а потом серым. Солнце взошло, но закат в мгновение ока сгорел над лесом, засыпав небо пеплом. Стало мрачно, как на пожарище, и так же неуютно. Снегу намело по самые окна. Зато ветер стих.
В доме тоже было тихо. Все или спали, или делали вид, что спят. Вдруг заскрипела тяжелая дубовая дверь, и кто-то вошел в избу.
– Эй, хозяева! Просыпайтесь!
– Кто здесь? – вздрогнула Лидия, тут же открыв глаза.
Ситцевая занавеска отъехала в сторону. На пороге стоял Владимир Тычковский. Лицо у него было недоброе. Лидия схватилась за одеяло, натянув его до самого подбородка.
– Кто тебя выпустил? – хрипло спросила она.
– Сам вышел. Но не это главная наша проблема. Доктора убили.
– Что-о?!
– Только тихо. Не ори. А где твой?
Тычковский взглядом указал на кровать, где спать укладывались двое, а теперь осталась одна только хозяйка. Хозяина не было.
– А я почем знаю? – зло спросила Лидия, кутаясь в одеяло.
– Что ж ты мужика своего не караулишь?
– Я ему не нянька!
– А ты покричи. Авось объявится. Он, часом, не под кровать залез? Прячется от меня. Неужели же я такой страшный? Не бойся, не съем. Эй! Коля! Николай! Позови его, слышишь, хозяйка?
– О господи! Коля! Где ты, Коля?!
– Опять упоминаешь Господа всуе? – усмехнулся Тычковский. – Ой, как нехорошо.
– Изыди! – замахнулась на него Лидия маленьким сухим кулачком.
– Как глупо. А если я тебя сейчас… – двинулся на нее Тычковский.
– Машенька! Лева! – отчаянно закричала Лидия. – Сюда! Лева!
Дверь в маленькую комнату тут же открылась. Будто кто-то стоял на пороге и ждал, когда наконец можно будет выйти.
– Что случилось? – притворно зевая, спросила появившаяся в дверном проеме Машенька.
– Вот он говорит… – голос Лидии дрогнул. – Говорит, что убили врача.
