труды – условные связи заторможены. Перед возможной опасностью, перед неизвестным проявлением невидимого врага все отходит на задний план. Таково назойливое влияние этого непрошеного рефлекса.
Однажды ученый забросил все дела и засел за бумагу. Долой солнечные закаты, звуки и запахи – с ними будет покончено. Они не нужны. Он отгородит своих собак от внешнего мира стенами башни. Только так, не иначе.
Он выводит зыбкую линию, другую и третью, охватывает их такой же нетвердой кривой и увенчивает свой чертеж вымпелом. Здесь будут строгие порядки – это башня молчания.
Загадочная картинка долго ходила по рукам, вызывая недоумение.
С тех пор как Павлов воспылал мыслью о «башне молчания», архитектурные фантазии цепко овладели им. Куда только не уносили они его, чего только не подсказывали! Вокруг башни будет ров, наполненный соломой, настоящий, впору средневековому замку. Железные балки полов должно погрузить в песок, чтоб избежать колебания грунта. Камеры будут звуконепроницаемыми, герметически закупоренными.
Каждый день обогащался новыми идеями.
В башне одновременно будут работать восемь исследователей. За день, чередуясь, они проделают опыты над сотней собак. Башня будет походить на сейсмическую лабораторию. Дрогни земля – лаборатории должно быть нипочем.
Архитектор выслушивал требования ученого, пожимал плечами и подчинялся.
Окна обязательно из цельного стекла. Чтобы без всяких сотрясений.
Его лаборатория будет лучшей в мире, временные связи этого стоят. Каких чудес он теперь добьется! Каких успехов!
Фантазию целиком осуществили. Две тяжелые завинченные двери скрыли собаку от страхов и радостей мира. По ту сторону камеры невидимые для животного сотрудники с помощью манометров, рубильников, резиновых баллонов, вращающихся барабанов и сложной системы проводов управляли временными связями. Электрический прибор следил за слюной, звукопередатчик короткими сигналами рассказывал о каждом движении собаки. Оснащенная современной техникой «башня молчания» была достойной твердыней науки.
Три новеллы Ивана Петровича
Вы, конечно, очень цените в человеке чувство? Так цените же и этот кусок мяса, который трепещет в его груди, который вы называете сердцем и которого замедленное или ускоренное биение верно соответствует каждому движению вашей души. Вы, конечно, очень уважаете в человеке ум? Прекрасно! Так останавливайтесь же в благоговейном изумлении и перед этой массой мозга, где происходят все умственные отправления, откуда по всему организму распространяются через позвоночный хребет нити нервов, которые суть органы ощущений…
Это была шумная и напряженная битва с врагом, имя которому – скука. С тем самым врагом, который неотступно следует за человеком в тайной надежде обосноваться в нем, затуманить рассудок, усыпить его сердце.
Собака засыпала в станке, – маневры сотрудников Павлова, их нудные подсчеты слюны и многочасовые наблюдения никого не способны были развлечь. Появление пищи было единственно приятным актом в монотонном режиме неподвижного стояния в станке. Особенно крепко наседал сон, когда, вместо звонков или света, пускали в ход тепловые или механические раздражения кожи. Развивалось оцепенение, животное становилось вялым, неподвижным, временные связи исчезали. Затем расслаблялись и мускулы, собака беспомощно повисала на ремнях и засыпала, как засыпает ребенок под однообразным поглаживанием материнской руки.
На жалобы сотрудников Павлов отвечал шуткой:
– Ну, подумайте сами, какой смысл собаке все время сидеть в напряжении, когда вы ее кормите раз в десять минут. Самым разумным в этой обстановке было бы спать, пока не позовут. Вот она это и делает. Зачем ей понапрасну терять энергию? Придет время – будет реагировать. Деловой подход, совершенно деловой…
Уважаемый академик взялся нарушить сонную одурь собак. В лаборатории водворился граммофон с богатым набором пластинок: концертные выступления певицы Вяльцевой сменялись шутками клоунов Бим- Бом, легкая музыка Оффенбаха – рапсодиями Листа. Осторожно нащупывались реакции слушателей. Выявлялись собачьи вкусы. Первые выводы были не слишком утешительны: чтоб рассеять чувство скуки, одолеть сонливость, животному нужен мир звуков, верней – естественная обстановка, не ограниченная рамками лабораторного существования. Вывод, одинаково верный и для человека: скука есть сон с открытыми глазами; тот, кто думает рассеять ее лишь внешним разнообразием, достигнет немногого…
Ученому пришлось на этом успокоиться и отложить на время надежды понять механизм скуки. Счастливый случай помогает тому, утешал он себя, кто делает все, чтоб на него наткнуться. Правда, время не ждет, жизнь уходит, он уже не Молод, в шестьдесят пять лет легче нажить склероз, чем добиться успехов в работе, но до смерти еще далеко, он просто ее не предвидит…
Долгожданный случай пришел и разрешил не только этот вопрос; он принес ответ на сомнения двадцатилетней давности.
Был 1915 год – второй год войны. Комнаты института пустовали, сотрудников услали на фронт, и только немногие после дежурств в лазаретах забегали сюда, чтоб проделать опыт, другой и исчезнуть. Ученый целыми днями бродил по лаборатории, проводил дни в кабинете и думал. Так однажды совершенно случайно набрел он на странное зрелище. В одной из комнат сотрудников, повиснув в лямках станка, глубоко спала собака. Экспериментатора не было. Служительница, пытаясь разбудить собаку, тормошила ее изо всех сил, но скованное сном тело животного не трогалось с места.
– Вставай, чучело! – сердилась работница. – Черт ленивый! Ну же!..
Она поднимала собаку, ставила ее на ноги, а та висла в ремнях, как полумертвая.
– Не больна ли она? – спросил Павлов, задумавшись над необычным явлением.
– С чего ей болеть! – махнула работница рукой. – Каждый день одно и то же: ведешь ее к станку – скачет как ошалелая; поставишь на место, чуть отвернешься – спит. Палкой не разбудишь… Вот и теперь. Ассистент позвонил по телефону и велел приготовить собаку. Он чуть задержался, а она, сами видите, спит.
