(а). Но одно не тождественно другому; история, как и любое другое исследование, может заниматься только специально выбранными аспектами интересующего ее объекта. Ошибочно полагать, что возможна история в холическом смысле, история «Состояний Общества», представляющая «целостность социального организма» или «все социальные и исторические события эпохи». Эта идея исходит из интуитивного взгляда на историю человечества как на развивающийся широкий и всеохватывающий поток. Но такую историю просто невозможно написать. Всякая писаная история есть история какого-то узкого аспекта «тотального» развития; но она неполна в любом случае, даже если трактует об этом частном и неполном аспекте.
Соединение холических тенденций утопизма и историцизма можно увидеть в следующем характерном утверждении: «Нам никогда не приходилось создавать и направлять всю систему природы так, как мы вынуждены это делать сегодня с нашим обществом, и поэтому не было нужды проникать в историю и структуру индивидуальных миров природы. Человечество стремится… регулировать свою социальную жизнь в целом, хотя оно никогда не пыталось взяться за создание второй природы…»'. Итак, если мы желаем, как холисты, иметь дело «со всей системой природы», имеет смысл вооружиться историческим методом. Заметим, что естественные науки (такие, как геология), применяющие этот метод, все еще далеки от постижения «всей системы» своего предмета. Приведенное утверждение служит также иллюстрацией ошибочного взгляда, согласно которому можно «наладить», «направить», «отрегулировать» или даже «создать» целостности в смысле (а). То, что нам никогда не приходилось создавать и направлять всю систему природы, истинно просто потому, что мы не в состоянии создать и направлять даже какую-то одну часть физического мира в ее «полноте». Это невозможно. Это или утопические мечты, или недоразумение. И говорить нам, что сегодня мы вынуждены делать логически невозможное, а именно создавать всю систему общества, управлять ею и регулировать целостность социальной жизни, значит просто пытаться запугать нас «историческими силами» и «надвигающимся развитием» и представить дело так, что утопическое планирование неизбежно.
Между прочим, приведенная выше цитата интересна также и тем, что признает отсутствие какой- либо «физической» аналогии для холической инженерии или соответствующей ей «науки». Поэтому поиски аналогий между естественной и социальной науками, конечно, помогут прояснению этого вопроса.
Таков логический статус холизма, тот камень, на котором нас призывают воздвигнуть новый мир.
Можно добавить еще одно критическое замечание по поводу целостностей в смысле (б), наделенных мною статусом научных. Не беря обратно ни единого слова, скажу, что мы редко осознаем тривиальность и расплывчатость суждения о том, что целое больше суммы своих частей. Даже три яблока на тарелке — это нечто большее, чем «просто сумма», между ними существуют определенные отношения (то яблоко, что покрупнее, может лежать, а может и не лежать между двумя другими и т. п.), — отношения, которые не следуют из того факта, что на тарелке находятся три яблока, и вполне поддаются научному исследованию. Точно так же модное различение «атомистического» и гештальт-подходов является несостоятельным, во всяком случае в том, что касается ядерной физики: ибо ядерная физика не просто «суммирует» элементарные частицы, но изучает системы частиц с точки зрения целостностей в смысле (б).
Большинство гештальт-теоретиков утверждают, что имеются два вида вещей: «совокупности», в которых нет никакого порядка, и «целостности», в которых можно отыскать порядок, симметрию, регулярность, систему или структурный план. Тем самым фраза «Организмы — это целостности» сводится к тривиальности, а именно к тому, что мы можем увидеть в организме некий порядок. Помимо того, «совокупность», как правило, имеет свой гештальт-аспект, точно так же, как и часто приводимое в пример электрическое поле. (Возьмем, к примеру, регулярность, с которой внутри кучи камней нарастает давление.) Таким образом, различение это не только тривиально, но и весьма неотчетливо. И применимо оно не к разным родам вещей, но к разным аспектам вещей одного и того же рода.
24. Холическая теория социальных экспериментов
Особенно вредное воздействие холическое мышление оказывает на историцистскую теорию социальных экспериментов (см. раздел 2). «Поэлементный» технолог примет утверждение историцизма, что крупномасштабные или холические социальные эксперименты — если они вообще возможны — для целей науки оказываются непригодными, однако он никогда не согласится, что социальные эксперименты должны состоять в утопических попытках переделать все общество в целом.
Нашу критику мы начнем с обсуждения очевидного возражения, выдвигаемого против утопической программы, а именно — что не существует экспериментального знания, необходимого для такого рода предприятия. В основе проектов инженера-физика лежит экспериментальная технология; все принципы его деятельности проверены в экспериментах на практике. Холические проекты социального инженера не основаны на таком практическом опыте. Таким образом, аналогия, проводимая между физической инженерией и холической социальной инженерией, неправомерна; не зря холическое планирование называют «утопическим», у этих планов просто нет научной основы.
Перед лицом этой критики инженер-утопист, наверное, и согласится с необходимостью практического опыта и экспериментальной технологии. Но он скажет, что мы так ничего и не узнаем об этих проектах, если будем бояться проводить социальные эксперименты или (для него это почти одно и то же) с опаской относиться к холической инженерии. Мы должны начать, скажет он, используя любое имеющееся в нашем распоряжении знание, независимо от того, много его или мало. Если у нас имеется знание о самолетостроении, то мы располагаем им только потому, что какой-то пионер, у которого не было этого знания, рискнул сконструировать и испытать первый воздухоплавательный аппарат.
Утопист даже будет говорить, что холический метод есть не что иное, как экспериментальный метод в применении к обществу. Ибо вместе с историцистом он полагает, что результаты локальных (small-scale) экспериментов, таких, как введение социализма на одной отдельно взятой фабрике, в одной деревне или даже в каком-то одном районе, никак нельзя считать окончательными; такие изолированные «робинзоновские эксперименты» не могут ничего сказать о современной социальной жизни в «Большом Обществе». Они даже заслуживают прозвища «утопических» — в том (марксистском) смысле, в каком в нем выражается пренебрежение к историческим тенденциям. (В данном случае не учитывается тенденция к усилению взаимозависимости в социальной жизни.)
Утопизм и историцизм — оба соглашаются с тем, что социальный эксперимент (если такая вещь существует) имеет ценность лишь в том случае, если он проводится в холических масштабах. Этот широко распространенный предрассудок основан на убеждении, что «запланированные эксперименты» в социальной сфере осуществляются редко, а для объяснения результатов «случайных экспериментов», проводившихся до сего времени в этой области, мы должны обратиться к истории.
Против этого взгляда у меня имеются два возражения: (а) он не учитывает поэлементных экспериментов, которые имеют фундаментальное значение для всего социального знания, не только научного, но и донаучного; (б) холические эксперименты вряд ли что-то прибавят к нашему экспериментальному знанию; их можно назвать «экспериментами» лишь в смысле действия, результат которого неясен, но не в смысле средства получения знания через сравнение полученных и ожидавшихся результатов.
Что касается (а), холический взгляд на социальные эксперименты оставляет без объяснения тот факт, что мы обладаем очень большим экспериментальным знанием о социальной жизни. Бизнесмены, организаторы, политики, генералы бывают опытными или же неопытными. Различаются они по своему социальному опыту; причем этот опыт получен не просто из наблюдения или последующего его осмысления, но в ходе достижения какой-то практической цели. Полученное таким способом знание обычно является донаучным и больше похоже на знание, полученное в результате случайного наблюдения, чем на знание, добытое с помощью тщательно обдуманных научных экспериментов; и тем не менее оно основано скорее на эксперименте, чем на простом наблюдении. Бакалейщик, открывающий новый магазин, тоже проводит социальный эксперимент; даже человек, встающий в очередь к театральным кассам, получает экспериментальное технологическое знание, благодаря которому в следующий раз он закажет билет заранее (что также будет социальным экспериментом). Не следует забывать, что только практические
