сказал так, для красного словца.
Итак, продолжал свой рассказ Грюн, Машка в их жизни появилась самым неожиданным образом. Как-то в один из летних вечеров подошла к сворачивающим барабаны, губную гармошку и гитару Ирбитам смешная смуглая девчушка с кудряшками на голове и спросила:
– А вы знаете песню Гребенщикова «Под небом голубым»?
– Конечно, знаем, – в один голос ответили Грюн и Ява.
– А можете сыграть? – смущаясь, поинтересовалась смуглая незнакомка.
– Легко! – последовал единодушный ответ.
Музыканты расчехлили свои инструменты. Полилась дивная мелодия, и чистый девичий голосок начал выводить хорошо всем знакомую историю про город золотой, в котором обитает огнегривый лев и вол, исполненный очей, с ними золотой орел небесный, чей так светел лик незабываемый. Смешная девушка- мулатка пела, и народ как завороженный останавливался, чтобы послушать ее волшебный голос и кинуть в тарелочку купюру-другую.
А после выяснилось, что Машке негде переночевать. И Ирбиты, конечно же, пригласили новую знакомую, которая так легко и непринужденно за полчаса существенно поправила их материальное положение, к себе жить. Так в квартире гостиничного типа по Плотникову переулку поселилась смешная девчонка Машка. Ява заплела ей афрокосички, и стало еще прикольнее. Кто она, откуда, новая знакомая не рассказывала, но каждый день, когда не пела на Арбате, куда-то исчезала. Пока не устроилась работать в супермаркет лошадью. Тогда она уходила еще с утра. И вдруг однажды пришла Машка домой, жутко довольная, и с порога говорит: «Ну все, я в супермаркете уже не работаю. Незачем мне больше лошадью придуриваться. Я теперь в крутое место устроилась. Буду в ресторане петь. Так что берите, ребята, мой костюм и играйте в нем. Думаю, что такой смешной лошади, играющей на тамтамах, больше денег давать будут». И исчезла. А на днях прибежала вся взмыленная, в руках какой-то сверток, и говорит: «Можно я у вас ночку перекантуюсь? Я завтра домой уезжаю, к отцу. Еду сейчас билет брать, а вещички пока у вас оставлю». И дала им этот вот сверток.
Грюн полез куда-то под диван и извлек оттуда замурзанный обрывок второй половины халата доктора Орлова с завернутой в него облезлой пятнистой шкурой, нечистой на вид. Глаза хирурга-травматолога загорелись нездешним огнем, он грубо вырвал из рук парня сверток и принялся его курочить. Но ни проводов с датчиками, как на то надеялся Аркадий, ни долларов в кармане халата, на что он тоже, безусловно, рассчитывал, в кульке не оказалось. Развязав кусок халата, доктор Орлов выудил на свет божий лишь только шкуру пятнистого зверя из семейства кошачьих, которая, осыпаясь мездрой и клочьями шерсти, смотрела на Аркадия тусклыми неживыми глазами. Голова животного была выполнена искусным мастером, но почтенный возраст превратил некогда роскошную вещь в груду свалявшейся шерсти. Аркадий с досадой отшвырнул от себя находку и раздраженно спросил:
– А еще какие-нибудь вещи Машки у вас есть?
Грюн зевнул и невозмутимо ответил:
– Нет. Рюкзак она прихватила с собой.
– Вот там-то негодная и прячет провода с датчиками! – сделал вывод врач-травматолог. – Ну ничего, я тебя здесь подкараулю и душу вместе с датчиками из тебя вытрясу!
И с этими словами доктор Орлов повернулся к ковбою Михе. Тем временем представитель фирмы «Бадвайзер» придавал удобный для переноски на дальние расстояния вид отвоеванному трофею, для чего, согнув костюм пополам, прикручивал копыта к гриве и все это обматывал хвостом.
– Слышь, Мишань, посиди тут с этими двумя, я за подмогой сгоняю, – попросил Аркадий промоушнбоя. – А то, пока я буду туда-сюда мотаться, они, чего доброго, Машку предупредят, что у них в доме засада.
– Ну уж нет! – взбрыкнул бывший союзник, утративший после обретения утерянного реквизита интерес к развязке этой истории. – Мне на работу бежать надо. Еще с фирмы приедут, а в супермаркете и нет никого. Мигом зарплаты лишат. Так что ты, друг, давай уж как-нибудь сам.
И, прижимая к животу бесценную ношу, состоящую, казалось, из гривы, копыт и хвоста, ковбой толкнул плечом Яву, стиравшую над чугунным рукомойником джинсы, и торопливо вышел из квартиры музыкантов.
Пока озадаченный Аркадий кусал губы, размышляя, что же ему делать, Грюн, не вставая с дивана, протянул руку, взял с подоконника кастрюльку и передал Яве. Та наполнила посуду водой и вернула мужу. Парень поставил кастрюлю на электроплитку и занялся другими приготовлениями.
– Чай будешь? – доброжелательно спросил он, отламывая от шляпки гриба, сиротливо торчащего из цветочного горшка, кусочек размером с ноготь мизинца.
Но озадаченный непростой ситуацией Аркадий пропустил вопрос хозяина мимо ушей. Он подался вперед и, уперев локти в колени, начал жать кнопки на мобильнике, рассчитывая дозвониться Вениамину Палычу и попросить прислать кого-нибудь из тех, кто посвободнее, чтобы стерегли в засаде неуловимую Машку. Сам он, не теряя времени даром, собирался ехать к большому Машкиному другу вахтеру Росгосконцерта и в прошлом фотографу Филимону Веснину.
Дозвониться никак не получалось, и от этого доктор Орлов нервничал еще больше. Хотя, если рассудить здраво, что ж тут удивительного, что в подвале нет зоны уверенного приема? Правда, зоны неуверенного тоже нет. Нет вообще никакого приема, черт его побери. Но спросить, есть ли телефон в квартире Грюна и Явы, доктору Орлову даже в голову не приходило. Да и то сказать, откуда у этих убогих растаманов телефон? Даже если и был, небось давно уже отключили за неуплату.
Не на шутку раздосадованный Аркадий сунул аппарат в карман и решил на минутку подняться наверх, чтобы с улицы сделать звонок. Он уже собирался покинуть квартиру, когда увидел, как Грюн и Ява с нескрываемым удовольствием потягивают из алюминиевых кружек пустой кипяток, приговаривая:
– Ух, крепка советская власть!
Но на улице доктору Орлову неожиданно повезло. Во дворе, куда выходила дверь черного хода продуктового магазина, дворник Равшан стаскивал в одну кучу фанерные ящики от фруктов и овощей.
– Ай, нехорошо, – ворчал таджик, трудолюбиво разгребая вверенную ему территорию. – Убирать за собой нада...
Заметив соседа, Аркадий обрадовался ему как родному. Наскоро разъяснив, в чем суть дела, доктор Орлов подхватил покладистого Равшана под руку и увлек за собой по ступеням вниз.
– Тебе и делать ничего не надо, – объяснял он. – Сиди себе и жди, когда Машка за вещами придет. А как появится, хватай ее за руку и тащи к следователю Козелку или хоть к участковому нашему.
– К Свиридову Ярославу Сергеевичу? – выказал осведомленность дворник.
– Ага, к нему самому и беги.
Спустившись по ступенькам, Аркадий распахнул перед своим добровольным помощником дверь и замер. Парочка растаманов, на удивление прямо держа спины, сидела на диване, вперив остекленевший взгляд в ковер на стене. Аркадий подошел к супругам и помахал растопыренной пятерней сначала перед лицом Грюна, затем перед лицом Явы. Молодые люди даже не сморгнули. Они как сидели, так и продолжали сидеть по стойке «смирно», не шевелясь и образцово сложив руки на коленях.
– Эй, чего это они? – испуганно повернулся к таджику доктор Орлов.
– Так телевизор смотрят, – раздраженно ответил бывалый дворник. – Некоторые люди всегда так делают. Сначала чай пьют, – кивнул он на горшок с бледной поганкой, что стоял на подоконнике, – а потом телевизор смотрят. – И деловито осведомился: – Садиться-то можно, да? Или стоя Машку ждать?
Вечером все участники нашей команды собрались у меня в комнате, чтобы обменяться достижениями дня сегодняшнего и обсудить план действий на завтра. Я поила чаем Федора Антоновича, когда прибыла Люська в компании смазливого кренделя по имени Володя, отчего-то напомнившего мне памятник Николаю Эрнестовичу Бауману, что стоит в скверике у Елоховского собора. Хотя Люська, вытащив меня в коридор, принялась нашептывать, что ведь правда ее Володенька – ну вылитый Джонни Депп. Где уж там подруга углядела Джонни Деппа, мне неведомо, но я на всякий случай согласилась, ибо видела, что подруга не в себе от восторга и счастья, а потому ей мерещится то, чего и в помине нет.
Когда все уже были в сборе, в комнату ворвался Аркадий. Глаза хирурга-травматолога блуждали, волосы разлетались в стороны от возбужденного дыхания, кадык на тонкой шее ходил вверх-вниз, выдавая крайнюю степень волнения. Перебив застенчивого следователя Козелка, Аркашка взахлеб начал
