— Ну что, шизофреничка? — спросил Стас, когда они спускались на лифте.
— Вообще-то не похоже, — покачал головой Берестов. — Вполне умная баба, только, как мне показалось, хочет сойти за дуру. А вот зачем?
Берестов ещё не отошел от смущения и был задумчив. «Может, нужно было плюнуть на всю эту инопланетную эпопею и подробно расспросить про сына?» подумал он.
Только криминал — не его область. Хотя уфология тоже была когда-то не его областью. Но чем больше он погружался в нее, тем популярней становился среди желтых изданий. Среди читателей бульварной прессы он даже снискал некоторую славу. А вообще изначальная его журналистская специальность экономическая политика. Только об этом уже не помнит ни один редактор.
— Не фига себе, — почесал затылок Стас. — У неё сына убили, а она нам туфту про инопланетян гонит.
— Не совсем туфту, — почесал затылок Берестов. — Со светящимся коридором и гигантами с длинными руками я уже имел дело в пермском лесу. Скажу тебе по секрету: к инопланетянам это имеет весьма косвенное отношение.
— А с мальчиком-инопланетянином, у которого шкодливое лицо, имел дело? — ухмыльнулся Стас.
— А вот это полнейшая ерунда. Про мальчика она прочитала в «Мегаполисе». Я тоже про него читал. Вопрос в другом: зачем ей это надо? пожал плечами Берестов.
После того как лифт остановился, Леонид внезапно стукнул себя по лбу и воскликнул:
— Вспомнил! Подожди меня здесь. Я сейчас.
Стас пожал плечами и вышел из лифта, а Леонид снова нажал на двенадцатый. Выйдя на последнем этаже, он прошел мимо квартиры Климентьевой, скосив глаза на дверной глазок, и проследовал дальше вверх по лестнице, которая вела на техэтаж. Однако на следующем пролете путь ему преградила железная решетка с навесным замком. Сквозь пыль и ржавую решетку, которая, по всей видимости, не открывалась уже несколько лет, было видно, что ведущая на чердак дверь тоже наглухо заперта. Прилегающие к ней ступени были сплошь усыпаны жестяными банками из-под пива, разного калибра окурками и толстым слоем пыли. Черные от копоти стены разрисованы масонскими и фашистскими знаками, а также надписями не литературного содержания. На потолке висели прилипшие к штукатурке обугленные спички. Должно быть, до кодовых замков это место было излюбленным у подростков.
Но Берестова заинтересовала чердачная дверь. Во-первых, она была бронированной. Во-вторых, у неё было как минимум два внутренних замка и один висячий. В-третьих, по величине она в полтора раза превышала обычную дверь как по высоте, так и по ширине.
— Так-так, — пробормотал себе под нос Берестов, ничего не понимая, для бульдозера вход расширяли, что ли?
В чрезвычайной задумчивости спустился он на первый этаж, где его ждал фотограф, уже начинавший нервничать.
— Ты чего-то оставил у нее?
— Диктофон.
Друзья вышли из подъезда и побрели в сторону Киевского вокзала. Настроение у обоих было тягостным.
— Что-то мне не очень, — признался Стас. — Особенно фотография в черной рамке.
— Ты её сфотографировал?
— На черта она мне сдалась!
Друзья миновали перекресток, милицейскую будку, затем рыночек с азербайджанскими продавцами, образовавшийся, судя по всему, стихийно, и Берестов снова хлопнул себя по лбу.
— Вспомнил! Про эти световые коридоры и про гигантов с атлетическими фигурами я читал в египетской «Книге мертвых». Я даже, кажется, видел подобный барельеф на каком-то саркофаге, причем живьем, не с репродукции! Вот только где?
Берестов достал из сумки рисунок Зинаиды Петровны и пристально в него всмотрелся. Он так увлекся, что едва не врезался в дерево.
— Невероятно! Один к одному. Только в каком музее я видел эту гробницу? Вот черт! Разве вспомнишь? А может, я все-таки видел на репродукции? Да нет!
Берестов остановился и задумчиво уставился на фотографа.
— Слушай, а не прошвырнуться ли нам до Пушкинского музея?
— Это ещё зачем?
— Если гробница в Египетском зале, сфотографируешь! Дадим обе фотографии: египетский барельеф и рисунок московского терапевта. На полстраницы напишем заголовок: «Египетские монстры появляются в сумерках». Или: «Египетские титаны облюбовали Большую Дорогомиловскую». Это будет сенсация!
Фотограф почесал затылок.
— Честно говоря, меня это не вдохновляет. Опять гробницы, покойнички. У меня до сих пор кофе поперек горла стоит. Нет, если, конечно, родина прикажет, я сфотографирую. Но ведь ты даже не помнишь, где этот барельеф. Не хочется вхолостую гонять.
— Ты прав, не помню, — признался Берестов с потухшим взором. Кажется, это не в Пушкинском музее, а в варшавском. А может, и в Британском. Точно, в Британском!
Берестов потер лоб и медленно поплелся к метро. За ним, облегченно вздохнув, засеменил Стас.
— Куда сейчас? Надеюсь, не в Пушкинский?
— Я — в Пушкинский. А ты поезжай в редакцию. В случае чего, звякну!
4
Но журналист не нашел того, чего искал, в Египетском зале Пушкинского. Пришлось ехать домой и листать альбом Национального музея Варшавы. Однако в нем из египетских экспонатов были только мумия девочки и костяная статуэтка сфинкса из Мемфиса. Значит, этот барельеф он видел в Лондоне.
Берестов посмотрел на часы. Было уже половина третьего. В Ленинскую библиотеку он не успевает, на Интернет времени нет, звонить жене в Лондон бесполезно. Ничего не остается, как лететь в редакцию и катать обычную желтую заметку под названием «Инопланетяне предпочитают последние этажи» или «Инопланетяне появляются к несчастью!». Вот это самое то, если без иллюстраций. Хотя, конечно, можно проиллюстрировать фотографиями Климентьевой и пустой стены. Последнюю можно снабдить надписью: «На этом месте стоял инопланетянин. Теперь тут повышенный радиационный фон». А правильней — сделать фотомонтаж. Поместить на стене какое-нибудь яркое пятно и пояснить жирным курсивом, что свечение обнаружилось при проявке фотографии. И то и другое халтура высшей пробы, но что делать, читатели это любят. Точнее, Авекян думает, что читатели это любят.
Берестов завертел головой и закрыл лицо руками. «Боже мой! Какой ерундой приходится заниматься, лишь бы удовлетворить самодурство бесталанного редактора».
Берестов торопливо проглотил два бутерброда, выпил стакан томатного сока и помчался в свою опостылевшую газету. По пути сломался автобус пришлось идти пешком, в метро на Кольцевой перекрыли переход — пришлось ехать обходной линией, в довершение — у самых дверей редакции он столкнулся с Авекяном.
— Ну что, там действительно были инопланетяне? — спросил он, перекрыв своим мощным торсом проход из коридора.
— Были! — коротко произнес Берестов, пытаясь проскользнуть между дверным косяком и внушительным животом редактора.
— Фотография есть?
— Хозяйки квартиры есть!
— На сенсацию тянет?
— Для сенсации материала маловато. Неплохо бы собрать еще!
— Так собери! Только поторопись. К вечеру материал должен быть сдан.
