набрал скорость и повез за город на виллу к Канаеву. Она же, после бессмысленных угроз, распахнула дверь и пригрозила, что выпрыгнет. Можно было врезать по физиономии, но любопытство взяло верх. Маскитов прибавил газ и она действительно выпрыгнула. Было смешно смотреть в зеркальце, как она кубарем катилась по асфальту, а потом с окровавленным лицом распласталась на обочине. Что ж, сама так решила. Он было притормозил, чтобы вернуться и прихватить ее на запчасти, но не захотел пачкать кровью сиденья.
— Значит, учитесь на астрономическом, — повторил Маскитов задумчиво. — А сколько, интересно, астрономы получают?
— Понятия не имею.
Водитель улыбнулся, догадавшись, что его ежедневный доход равен годовой зарплате астронома. Безусловно, это огромный козырь в руках того, кто имеет слабость к красивым девушкам. Но красивая девушка не интересовалась его доходами, и это было обидно. Сейчас бы взять и рвануть за город. И к черту все! Уж она-то не будет устраивать истерик и распускать нюни. Она переживет все молча и гордо, как полагается крале подобного пошиба. Девушка станет тихо презирать его, и в мире не будет ничего ужаснее ее молчаливого презрения. И снова в голове пронеслось, что таких, если увозят, то на Канарские острова, где уже ждут океанская яхта и просторная вилла с прислугой.
— Остановите у перекрестка, — попросила она. Сердце бандита замерло. Остановить — значит выпустить ее из рук. Но это невозможно! Ведь у него наверняка не хватит денег на виллу с прислугой.
От мысли, что уже через полчаса он будет обладать этой феей, перехватило дыхание, и во рту сделалось сухо. Проскочив перекресток, он на полном ходу ударил по тормозам. Они едва не врезались лбами в переднее стекло, а от дико взвизгнувших шин вздрогнули люди на остановке. Красотка не испугалась и не удивилась. Она улыбнулась восхитительно милой улыбкой и произнесла:
— Лихо вы тормозите.
И снова, в который уж раз за сегодняшнее утро, невыносимо засосало под ложечкой. Прежде чем милашка успела взяться за ручку дверцы, он страстно ухватился за ее плащ и умоляюще пробормотал:
— Но как вас зовут, девушка?
— Софья, — ответила она.
Два часа спустя прибывшие собрались на конспиративной квартире местного репортера Закадыкина. Шеф был озабочен. В глазах Софьи светился охотничий блеск.
— Представьте, он клюнул! И сразу пригласил за город…
— В самый их гадюшник?
Майор хмурил брови и был непривычно рассеян. Никто не знал, как у него прошла встреча с семьей.
— Но я предупредила, что приеду с братом, — засмеялась девушка, покосившись на актера.
Рахметов едва заметно усмехнулся, а майор занервничал:
— Приняла решение, не согласовав с начальством? Непорядок! Одобрить не могу. Во-первых, Сережа еще стажер, а во-вторых, это не шутка — забуриться к ним на блат-хату. И потом, одно дело — находиться с бандитом в машине, а другое — за бетонным забором в компании отпетых уголовников. К тому же не забывайте, коллега, Маскитов привык к вседозволенности.
— Он прав. Маскитов — типичная уголовка, — вмешался хозяин квартиры. — Человек для него — тьфу, червяк, которого можно раздавить ботинкам.
— А мы сюда приехали не на курорт, — покраснела девушка. — Мы приехали делать дело. К тому же мне показалось, что в Маскитове брезжит что-то человеческое.
— Что? У этого чмо? — поморщился Закадыкин. — Конечно, это ваша компетенция — провоцировать ублюдков на праведные поступки, но не забудьте, что у него в личном пользовании три морга и свиноферма из бывших людей. Человек для Маскитова такой же товар, как компьютеры или холодильники. И если Маскитова терпят местные отцы, то исключительно из-за того, что на него в центре поставили ставку.
— Вот это любопытно, — оживился Рахметов. — За что его так любят в столице?
— В основном за то, что ухитряется сбывать всю их дребедень. Причем сбывает чисто по- коммунистически. Если в область везут «ножки Буша», то все местные куриные фабрики тут же прекращают работать. Как ему удается их останавливать: взятками или угрозами — непонятно. Но факт остается фактом. Конкуренции для окорочков не существует. Скажу больше, по той же причине в области не работает большинство предприятий, потому что мафии нужно реализовывать импорт.
— А что народ?
— Народ, как всегда, безмолвствует.
— Словом, — заключила девушка, — приглашением следует воспользоваться. Мы можем убить сразу двух зайцев: пошуровать в его моргах и выведать насчет миллиарда. А за меня не беспокойтесь. Не в таких переделках была.
— Я тоже «за»! — кивнул Рахметов.
— Не знаю, — покачал головой майор. — Это нужно обмозговать. А сейчас давайте расходиться по своим делам.
Патрон с репортером тут же вышли из-за стола и начали торопливо одеваться. По озабоченному виду майора было заметно, что с семьей у него что-то не клеилось, но еще не все было потеряно.
— А вы, — кивнул он Рахметову с Волковым, — можете проветриться, только не особо привлекайте внимание.
Майор хотел добавить что-то еще насчет конспирации, однако устало махнул рукой и хлопнул дверью. Когда минут десять спустя конспираторы вышли на воздух, актер спросил:
— А кто такой Маскитов и что нам от него нужно?
Рахметов не без любопытства поглядывал по сторонам и с наслаждением вдыхал осенний воздух. Было заметно, что его мозги работали только в одном направлении: где купить пиво? Тем не менее он пояснил, что местный бандюга унаследовал от своего шефа один страшный медицинский препарат, при помощи которого человек за шесть недель может деградировать до свиньи. У его предшественника, которому перерезала горло их коллега, было целых три свинофермы.
— Ты меня разыгрываешь? — засмеялся Серега.
— Чтоб я сдох! Но мы сюда прибыли не ради препарата.
И Рахметов рассказал, что, по их данным, параллельно со свинофермой Маскитов широко развил торговлю человеческими органами, и все больше детскими. По всей видимости, взятыми у детей из местных детдомов.
Актер перехватил взгляд своего товарища, но так и не понял, шутит он или говорит серьезно.
— Но это чудовищно!
— Более того! Этот бизнес здесь настолько процветает, что высокопоставленные дяди из столицы собираются отвалить Маскитову кругленькую сумму. На развитие!
— Ты издеваешься! Таких следует сразу расстреливать, без суда и следствия…
Рахметов громко расхохотался и указал пальцем на магазин.
— Чувствую, что пиво там.
И пиво, действительно, оказалось там. Они взяли по паре бутылок и уютно расположились на лавочке в детском скверике.
— Да-да, — пробормотал Рахметов, задумчиво прикладываясь к пенистому пойлу, — иногда действительно хочется взять в руки автомат. Но, запомни, добро не должно пользоваться теми же методами, что и зло. Вот наше оружие! — указал Рахметов на лоб. — В случае с Маскитовым тебе не мешало бы усвоить одну истину утверждающий волчьи законы сам неукоснительно должен следовать им. Иначе смерть! Как раз Полежаева и пытается спровоцировать волка. Усекаешь?
— Пока нет, — сдвинул брови актер.
— Потом усечешь, — отмахнулся Рахметов.
Чувство животной тоски весь день не покидало Маскитова. Если он больше ее не увидит, то ему незачем будет жить. И такое заключение не столько пугало, сколько удивляло неотесанного рэкетира. Целый день раскатывая по городу в таком нелепом настроении, он продолжал ненавидеть всех, и его
