– Я – аллах! – сказал племянник ишана. – Ты меня звал, Омирбек?
– Ты – аллах? – радостно воскликнул Омирбек и соскочил с ишака. – Наконец-то я с тобой встретился!
Он так ловко ударил палкой по ногам «аллаха», что тот сразу же свалился в дорожную пыль. Омирбек начал избивать его и приговаривать:
– Вот тебе, аллах, за все то зло, которое ты сделал мне и другим беднякам1 Вот тебе за засуху, вот тебе за налоги, вот тебе за любовь к богатым… Вот тебе… Вот тебе…
Племянник закричал. Натянутый на лицо платок слепил его, мешал уворачиваться от ударов.
– Вай-вай, я не аллах! – вопил он. – Я пошутил… Разве ты меня не узнаешь?… Какой я аллах!..
– Нет, ты самый настоящий аллах! – продолжая орудовать палкой, говорил Омирбек. – Просто хочешь обмануть меня… удрать от наказания…
Было уже совсем темно, когда дружки племянника выскочили на дорогу и избавили «аллаха» от омирбековской палки.
– Э-э, аллах, ты вызвал на помощь своих пророков! – рассмеялся Омирбек. – Может, мне заодно и С ними рассчитаться?
«Пророки» побежали так прытко, что тотчас же скрылись в густеющей вечерней темноте.
Омирбек добрался, наконец, до юрты ишана.
– Что привез? – спросил ишан.
– Двух баранов и мешок риса, – сказал Омирбек.
– О, ты самый лучший из супы, Омирбек! – довольно произнес ишан. И приказал другим супы: – Разгрузите ишака!
Когда супы вернулись в юрту, ишан поинтересовался:
– Куда вы положили рис, а куда – мясо?
– Мой пир, – поклонился один из супы, – там не было ни мяса, ни риса. Мешок соломы да вязанка дров…
– Как же так, Омирбек? – удивился ишан. – Ты обманул меня?
– Что вы, господин! – еще более удивленно ответил Омирбек. – Все было как я сказал! А-а-а! – вдруг воскликнул он. – Это меня аллах покарал за то, что я с ним сегодня подрался! Он превратил мясо в дрова, а рис – в солому!
И Омирбек рассказал о том, что произошло на дороге.
Ишан только раскрыл рот, чтобы уличить Омирбека во лжи, как в юрту, поддерживаемый друзьями, вошел избитый племянник.
– Вот мой свидетель! – сказал Омирбек. – Скажи, о прекрасный юноша, ты ведь видел сегодня на дороге, как я разговаривал и немножко поссорился с самим аллахом?
– Видел, – подтвердил племянник.
– Ну вот, а мой пир не верит, – спокойно промолвил Омирбек, – Хорошо еще, что аллах не превратил ишака в собаку. Видимо, он знал, что это не мой ишак, а чужой… А он, справедливый из справедливейших, хотел свести счеты именно со мною…
Ишану принесли целую корзину яиц, и он приказал найти курицу, которая могла бы их высидеть.
– Зачем вам курица? – спросил Омирбек. – Сколько она может высидеть цыплят? Десять? А я высижу всю корзину!
– Э-э, выгодно, кажется, – смекнул пир.
И приказал Омирбеку высидеть цыплят из всех яиц.
Омирбек сказал:
– Но я не могу сидеть в общей юрте! Мне нужно тихое отдельное место!
Ишан приказал построить шалаш из тростника и не мешать «наседке»-Омирбеку.
Омирбек стал жить в шалаше – ему туда носили еду, чай. Понятно, что Омирбек зря времени не терял и не только кормил яйцами всех супы, но и передавал яйца через ребятишек в свою юрту.
Через две недели ночью – как раз Омирбек съел последнее яйцо – шалаш загорелся.
Ишана разбудили тогда, когда сухой камыш шипел и трещал в огне, словно кипящие в жиру потроха.
Все бегали вокруг, а что делать – никто не знал. Чем тушить? Как?
Омирбек тоже бегал вокруг шалаша и кричал, как курица:
– Кудах-тах-тах! Каждому своего жалко! Каждому своего жалко!
И притворялся, что хочет броситься в огонь выручать цыплят.
А друзья его хватали, держали.
Досназар-Левша сказал:
– Где ж это видано, чтобы из-за цыплят погибал человек! Ишан еще яиц даст, только перестань кудахтать, сердце разрывается!
«Это тот самый ишан, который у Омирбека съел маковое зерно», – вот как вас называют! – племянник с сожалением смотрел на своего дядю. – А вы должны молчать, потому что Омирбек хитрее вас…
– Я сказал тебе, – недовольно промолвил ишан, – что мы еще посмеемся над Омирбеком.
– Э-э, вам его не перехитрить! – махнул рукой племянник.
– Да, пока ему удается каждый раз сделать так, что я ухожу из его юрты голодным! – вздохнул ишан.
– Омирбек говорит всем, что у него для детей еды не хватает, а у жирного… то есть у вас, у самих найдется, что поесть!
– Но где же святой обычай гостеприимства? – простонал ишан.
– С бедняками Омирбек делит последнюю лепешку, – сказал племянник. – А с нами… Кажется, я придумал! Э-э, я знаю, что нам нужно делать!
– Что? Что? – заинтересовался ишан.
– Ведь супы должен верить своему пиру во всем?
– Конечно.
– Тогда все в порядке! Мы приедем к Омирбеку и вы, таксыр, скажете, что завтра наступит конец света! Все погибнет! Сгорит! И его единственный барашек сгорит! И юрта! И он сам, Омирбек, сгорит! Так лучше провести последние часы, угощая друзей! Мы заставим его зажарить нам, последнего барашка и съедим все, что есть у него в юрте!
– А если конец света не наступит? – спросил ишан, теребя бородку. – Как нам тогда быть? Меня объявят лжецом!
– Мы скажем, что это была шутка, что вы решили посмеяться над Омирбеком!
– Ты у меня умный! – довольно произнес ишан, глядя на племянника. – Я тоже был таким в твои годы…
…Гости нагрянули к Омирбеку неожиданно. Юрта Омирбека стояла недалеко от реки, и из-за шума воды хозяин даже не слышал конской поступи.
– Знаешь ли ты, Омирбек, что завтра наступит конец света? – спросил ишан.
– Если ты так говоришь, мой пир, то, значит, наступит, – согласился Омирбек. – Что же нам теперь делать?
– Давай пировать! – сказал племянник ишана. – Последний день на земле должен быть веселым!
– Готовь угощение, Омирбек, – приказал ишан. – Ведь ты не сумеешь захватить с собой на небо ни своего барашка, ни своей курицы…
– Пока я буду разводить огонь, разделывать барана, – сказал Омирбек, – вы можете выкупаться в реке, мой пир. Будем пировать на берегу!
Предложение Омирбека понравилось – вода манила прохладой.
Омирбек остался возле юрты, а гости пошли купаться.
Посмеиваясь – как ловко они провели Омирбека! – все разделись и вошли в воду. Купались долго, с удовольствием перекрикивались, пели.
А когда вышли на берег, то обнаружили пропажу одежды.
