Рассказывают, что один из китайских императоров XIV века запретил всякую критику в свой адрес и, подходя к этому запрету со всей серьезностью, сначала призвал всех исполнителей сатирических и юмористических произведений к своему двору, а потом, для надежности, казнил их.
Несомненно, что активная борьба против «опасного жанра» является одной из основных причин того, что до нас не дошло полностью ни одного крупного фольклорного юморо-сатирического эпоса.
Но осколки этих исчезнувших эпических произведений не могли пропасть бесследно. Что-то от них должно было остаться и осталось. Это, прежде всего, уже упомянутые выше цепочки анекдотов – то есть монтирующиеся друг с другом, как части одного целого, эпизоды, шутки, остроты, бывальщины. Особенно ощутимой их сюжетная связь становится тогда, когда начинается обработка материала, связанного с одним каким-нибудь событием или героем.
Так, например, в книге «Веселый мудрец» (идея создания которой возникла еще до Великой Отечественной войны и была мне подсказана Алексеем Николаевичем Толстым) я использовал путем стыковки более двухсот анекдотов о ходже, сформировав из них методом монтажа десять законченных сюжетов! Как из черепков реставратор вновь создает древнюю амфору, так из обломков рассыпавшегося юмористического эпоса были воссозданы – условно и приблизительно – какие-то его части.
В других повестях (о Нестерко, Тындалэ и Пекалэ, Кумохе, Петрушке, Хитром солдате, Алдар-Косе, Майсаре и т. д.) мною были использованы иные приемы построения сюжета, но принцип монтажной стыковки остался неизменен и всегда давал неожиданные результаты – раскрывал образы героев, обогащал действие, помогал найти внутренний ритм повествования.
Hельзя утверждать, что (как в случае с Насреддином) существовали юмористические фольклорные произведения крупных форм, героями которых были Нестерко, Пекалэ и Тындалэ, Кумоха. Но есть герои, в отношении которых можно с уверенностью сказать, что они в прошлом были не только персонажами анекдотов, что они выступали не в том качестве, в котором мы их знаем ныне. Так, несомненно, анекдоты об Алдар-Косе – лишь мелкие части некогда большой героико-комической истории, ибо иначе они не могли бы при соединении выстроиться в цельное повествование.
Великий акын Джамбул рассказывал мне, что ему приходилось слышать утверждение, будто он, Джамбул, в детстве видел самого Алдар-Косе.
– Я его не видел, – сказал акын, – но слышал от своей бабушки, будто ее дед видел Алдар-Косе…
И в том же разговоре Джамбул выдвинул свою концепцию образа Алдар-Косе (ее я и положил в основу своей книги «Всадник без бороды»), которая заключалась в следующем: говорят, Алдар-Косе – безбородый хитрец. Аллах нарочно не дал ему бороды, чтобы помешать Алдару обманывать людей: безбородье – своеобразная мета, сигнал – «осторожно, хитрец».
– Но это неверно. Алдар-Косе был безбородым потому, что он был… мальчиком! Мальчик, у которого еще не выросла борода, вот как сказал мои дед, – улыбнулся Джамбул. – Писать нужно про мальчика, который был таким смышленым, что легко обманывал взрослых баев…
Джамбул подтвердил: когда-то, очень давно, ему удалось услышать длинный рассказ о мальчишке Алдар-Косе.
– Мы слушали его два дня, – сказал великий акын.
Когда я впервые приехал в Каракалпакию и услышал истории о шутнике Омирбеке, то сразу же почувствовал особое волнение. Фольклорные исследования и теоретические разработки проблем юмористического героя народного юмора изобиловали белыми пятнами, подобно тому как таблица Менделеева имеет пустые клетки для еще неоткрытых элементов. Ряд юмористических героев был предсказан, так сказать, теоретически, но еще не обнаружен, и в теории зияли пустоты.
Вдруг в Каракалпакии, где современная письменность появилась лишь пятьдесят лет назад, где еще очень сильны традиции устного творчества и фольклор настолько самобытен, что чужеродные вкрапления и посторонние наносы видны, как говорится, невооруженным взглядом, обнаруживается свой, неизвестный русскому читателю и даже профессионалам-фольклористам герой-юморист, шутник и выдумщик Омирбек! Это ли не событие!
С жадностью набросился я на фольклорные записи, на публикации (в то время анекдоты Омирбека были опубликованы лишь на каракалпакском языке) юмора, слушал бесчисленные устные рассказы об этом шутнике. Я считал, что в циклах анекдотов Омирбека должны были, в связи со своеобразием каракалпакского фольклора в целом (достаточно вспомнить «Кырк Кыз» – дастан, не имеющий аналогий в мировом народном творчестве), сохраниться крупные блоки некогда величественных юмористических построений.
Мои надежды оправдались, хотя и не целиком. К сожалению, мгновенные да еще стопроцентные удачи в фольклоре – как и везде – весьма и весьма редки.
Результату всегда предшествует кропотливый многолетний поиск, тысячи опытов, накопление материала.
Но уже и те выводы, которые можно сделать в результате самой предварительной работы над анекдотами Омирбека, заставляют задуматься о многом, позволяют говорить о новом и определенном успехе «теории юмористического эпоса».
Ни один из известных юмористических героев фольклора никогда не представал перед своими исследователями в таком цельном виде, как Омирбек. Этот типичный персонаж восточных анекдотов (его национальный характер – не предмет изучения данной статьи: он великолепно прорисован в самих анекдотах и, как мне кажется, не нуждается в комментариях) имеет готовую, глубоко разработанную – юмористическую! – биографию, его жизненные конфликты четко намечены, взаимоотношения со множеством других персонажей очертаны с достаточной детализацией. При этом следует учесть, что Омирбеком еще не занимался ни один из крупных фольклористов! Вот уж воистину неподнятая юмористическая целина!
Каракалпакский фольклор (если его определять не по схожим с другими фольклорами тюркских народов признакам, а именно по тем приметам, которые его отличают от них) может по праву считаться фольклором дастанным. Что это означает? То, что наиболее характерным и самобытным для каракалпакского устного народного творчества является тяготение к крупным формам – к дастанам. Дастанов – эпических поэм – в каракалпакском фольклоре около двух десятков. Следует еще учесть, что многие из дастанов не дошли до наших дней – они рассыпались, распались, были размонтированы, превращены самими исполнителями в героические песни, сказания. Большие логически-сюжетные фрагменты, которые явно просматриваются в анекдотах Омирбека, дают, как мне кажется, достаточное основание для того, чтобы предположить не в таком уж далеком прошлом существование каракалпакского юмористического дастана или комическо- плутовской поэмы в прозе. Из-за специфического положения каракалпакского народа, который ради сохранения своей самобытной культуры шел даже на умышленную изоляцию от соседних племен (племен, которые пытались не только поработить каракалпакские роды, но и стереть их с лица земли), сохранность фольклора у каракалпаков оказалась выше, чем у многих других народов, также не знавших письменности.
И если мы предполагаем, что существовало крупное фольклорное произведение об Алдар-Косе, которое дошло до нас лишь в небольших обломках, так как начало разрушаться полтораста, а то и двести лет назад, то «обломки» омирбековского прозаического эпоса крупнее, потому что он начал распадаться совсем недавно – в пределах ста лет.
Вот еще одна из причин, почему Омирбек, несомненно, должен привлечь внимание не только любителей юмора, но и исследователей фольклора.
Проблема национально-фольклорной чистоты – освобождения подлинного народного творчества от последующих посторонних примесей, от чуждых влияний и т. д. – всегда была, есть и будет одним из краеугольных вопросов исследования народного творчества.
В такой же степени требуют «очистки» и фольклорные герои. Одни нуждаются в больших реставрационных работах – их приходится очищать от стилевых, вульгаризаторских, идеологических наносов, засорений; другие нуждаются лишь в некоторой коррекции, «косметическом» ремонте.
В этой проблеме один из наиболее сложных теоретических вопросов – так называемое «раздвоение», то есть дуализм героя, его двойственность.
Особенно ярко явление «раздвоения» можно наблюдать на примере знаменитых юмористических героев – хотя бы Насреддина.
