Шепот в траве Разохался, смиренник… Нимфа А турнир, А очередь… Ты побежден, Фамира? Фамира Я не играл. Не думай, чтобы их Боялся я. Но бесполезны судьи Меж музою и человеком. О, Я побежден — ты видишь: нет кифары. Пусть там они судьбу мою решат, А струны мне Силен вернет с вердиктом Или, скорей, со счетом за мое Блаженство, мать, за сладость неуспеха. СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ
ЯРКО-ЛУННАЯ
Силен приходит довольно поспешно. За поясом по-прежнему чаши, и за спиной снова полный мех, в руках кифара. Фамира, Нимфа, Силен, притаившийся хор. Фамира, увидев Силена, невольно вздрагивает.
Силен Твой инструмент… в сохранности… прими И сберегай на память. Фамира (как-то не сразу берет лиру. Он всматривается в нее.) О подруга, Как мы давно не виделись! По мне Скучала ль ты или Силену пели Вы, чуткие? Силен (ворчливо) Да, только и заботы, Должно быть, у Силена, что пугать Ворон его кифарой знаменитой… Фамира берет лиру, но рассматривает ее с удивлением, жесты его странны; он не решается коснуться струн.
Что ж ты глядишь? Подруги не узнал. Фамира опускает лиру. (Интимно и приближаясь к Фамире.) Ах, милый мой царевич… Будто счастье Все в музыке?.. Когда так гибок стан И солнце-то над головой кудрявой Полнеба не прошло. Неужто мир, Тот дивный мир, что на кифару веет, И мотыльком кружится, и горит, И красками играет, и дымится Над урной водомета, и поет, И перлами да розами смеется, Неужто ж он, Фамира, лишь затем Достоин жить, и петь, и нежно веять, И радовать, что черепахе ты Медлительной когда-то перервал Златую нить минут ее — и жилы Ей заменил телячьими? Фамира (который тем временем решился поднять кифару и берет на ней странно негармоничные по его настроению аккорды) Я слов Твоих понять не в силах… Я не знаю, Что сделалось со мной. Силен… Зачем
