- Да это ничего. Он перед Новым годом вообще пропал! Разбил отцу машину - и исчез...
Я вздрогнула, чувствуя себя виноватой. Интересно, Лора знает, что мы с Юлей давали ему деньги?..
- Потом оказалось, что он поехал во Львов. На моей машине!
Я взяла в руки кусок сыра в полиэтилене и начала его разворачивать. Лариса быстро подсунула мне терку и миску:
- Сырок натереть надо.
Я с радостью занялась этим, потому что мне было и стыдно, и досадно. Я дала Севе деньги, а он рванул во Львов вместо того, чтобы чинить машину отца. Сегодня кое-кто получит по наглой морде...
Лора еще долго распиналась бы на тему дорогого сына, но в этот момент домой вернулся Лука.
- Гайка! - заорал он с порога.
Я услышала стук чего-то упавшего и тихий мат брата.
- Лука! - заорала по своему обыкновени Лора, делая ударение на 'у'. - Ты что там опять свалил, паразит?!
Я поспешила на помощь к нему.
Лука сражался с оторвавшейся с одной стороны вешалкой. Конечно, он повесил на нее свою тяжеленную дубленку... Мой младший брат - парень нехрупкий, и в этом есть моя заслуга. Когда мне было семнадцать лет, я впервые привела его в тренажерный зал. Не папа, не Антоша - я. Итак, с 13 лет Лука начал качаться. Конечно, сначала он просто стал покрепче, но лет так с 16, видимо, под влиянием буйства гормонов в его теле, мой братишка начал стремительно наращивать мышцы. И, пожалуй, ему стоило остановиться где-то на золотой середине, но парень меры не знал. Поэтому имеем то, что имеем - увалень под метр девяносто ростом, сущий медведь, клянусь. Он со своей 'рамой' порой не во все двери вписывается. Лука темно-русый, как Лариса, голубоглазый, как папа. Хорошо хоть лицо у него не было таким детским, как у его двойняшки Люси - с его-то мощным телом ему была бы обеспечена кличка 'Малыш' до конца его дней.
И вот сейчас Лука барахтался в пальто и куртках. Я помогла ему вернуть вешалку на место и повесить на нее упавшую одежду. После чего мы обнялись. Лука - самый высокий из всех нас, даже выше Северуса, хотя в том без малого метр девяносто.
- Класс, ты приехала, - радостный и энергичный мой брат, от него всегда исходит волна позитива. - Мама! - заорал он так, что я, все еще находящаяся в его руках, вздрогнула.
В нашей семье не умели разговаривать нормально, только орали.
- Что?!
- А ниче, что к нам седня Вика придет?
- Ниче, - недовольный тон Лоры не оставлял никаких сомнений в том, как она относится к этой Вике.
- С девушкой своей познакомлю, - сказал Лука.
- Класс...
Он увлек меня за собой, дабы дать послушать свой новый трек. Лука писал клубняк, который меня никогда не волновал. Однако послушать музыку брата - святое.
Прослушав совершенно безликий, на мой вкус, трек, я сумела сбежать назад к Лоре. Натерев все же сыр, я помогла ей почистить картошку и нарезать два салата. У мачехи выходило куда лучше и быстрее, конечно, она вообще порхала по кухне.
- Вроде все, - она сняла фартук, дожаривая отбивные. - Я пойду хоть причешусь, ладно?
- Конечно! Я послежу за отбивными.
Я достала из стенки в гостиной старые альбомы, в которые фотографии надо было вклеивать, принесла их на кухню.
Вот я в возрасте пяти месяцев, если верить подписи под фото. Ээто писала мамина рука - незнакомый почерк, который я больше нигде, кроме как в этом альбоме, не видела. А вот мне годик - я в оборчатом синем платье сижу у нее на руках. Моя мать - она была светловолосой, почти блондинкой, и очень много улыбалась. Она всегда улыбалась, на всех фото. Папа говорил, что она была самой жизнерадостной из всех, кого он знал. Папа... Валерий. Нет, все же папа. У мамы лицо немного тяжеловатое, твердый подбородок такой, мужской, можно сказать. Папа говорил, что она была волевая и сильная, напористая... И что я похожа на нее в этом. У мамы курносый нос, больше похожий на клювик птицы, маленький такой, смешная кудрявая челка. И острые скулы. И глаза как у Ксены - зеленые, с прихотливо и капризно изогнутыми бровями.
Я тщательно пересмотрела все фото мамы, не забывая переворачивать отбивные. Вот она с какими-то девушками - судя по всему, ее одногруппницы. Мама закончила восемь классов и техникум по специальности 'Бухгалтер'. Уже когда я родилась, мама была на втором курсе университета им. Каразина, она училась на какой-то экономической специальности. Видимо, с ней девушки из Каразина. Я перебрала немногочисленные фотографии, сделанные после моего рождения и до смерти мамы. Смешно, пожалуй, пытаться найти на них своего биологического отца. Из мужчин на фото только папа и его брат, мой дядя Толя. Вот фото с моей регистрации и крещения, вот фото на ступенях роддома - папа забирает нас с мамой с цветами и родственниками. Мама улыбается так гордо, будто не ребенка недавно родила, а изобрела лекарство от рака. Нет, пожалуй, я не такая. У нее харизма была - за версту чувствуешь. Так, а вот фото какого-то застолья... Семья дяди, беременная мама... Выпивший папа - по нему сразу видно это. Далее фото со свадьбы - мама уже с приличным животиком. Я вздохнула. Интересно, а если моим отцом правда был вампир, то он мог внушить Валерию, что Анна беременна от него. А если она была вампиром... Значит, ее обратили, когда она была беременна. Нет, не то - фотографии все, сделанные после моего рождения, были сняты в светлое время. Значит, все же отец. Я ощутила тяжесть, легшую на плечи. Люся, Лука, Сева, Витя... И папа. Они все не моя родня. Горько, как же горько это осознавать...
- Фотки смотришь? - я не слышала, как Лора подошла ко мне.
- Ага, вот, решила вспомнить.
- Красивая у тебя мать была.
- И есть, - я поглядела на нее и погладила руку, которой она оперлась о мое плечо.
Лора улыбнулась мне тепло и потрепала по затылку.
- Ты ж моя зайка?..
Этот вопрос не требовал ответа. В двери кто-то позвонил и вошел, и мачеха унеслась в прихожую.
- А мои пупсики пришли! - заголосила радостно она.
Значит, Антон с женой и детьми пришел. Я выключила огонь под сковородой с отбивными, сложила альбомы на подоконник и вышла в прихожую тоже.
В общем, после процедуры визгов, объятий, поцелуев, всяких там 'Как ты похудел' Антону, 'Обалденное платье' его жене, пришла Юля с мужем и детьми, и все поехало по новой. Сразу же подоспела Люся с парнем и Вика, девушка Луки. После них в дом вошли папа и Виктор. Одежду сносили в кабинет папы и бросали на диван. Обувь была по всей прихожей. Трое детей носились по дому, четвертый ребенок - 15- летний - угрюмо слушал музыку, усевшись в углу гостиной под елкой.
Я, опомнившись, принесла из машины подарки, которые накануне вечером купила в ближайшем ТЦ. Надеюсь, я ни о ком не забыла.
Все смешалось в доме Антонинов. Наконец, я загнала детей за стол, так как их родители были заняты активной болтовней друг с другом и братьями и сестрами. Папа сел возле меня, когда я, усадив 4- летнюю Марину, дочь Юлии, на соседний стул, заталкивала кончик полотняной салфетки ей за воротничок платья.
- Гайя, - я повернулась и попала в его объятия.
Мой папа довольно высок, но детишки переросли его. Он темноволос, голубоглаз и у него привлекательное лицо, которое несколько портила его постоянная меланхоличность. Все остальные в этом доме всегда горели и порой взрывались, но только не он.
От папы пахло так же знакомо, как и от Лоры. Сигары, ментол - папа заядлый курильщик. И запах конфет почему-то. Я часто задавалась в детстве вопросом - почему от папы так вкусно пахнет?
- Ты как доехала? - спросил он, ласково улыбаясь.
