Я решил, что его глаза просто не так быстро приспосабливаются к темноте, как у меня.
— Поверни направо, — сказал я.
Он двинулся медленным шагом, вытянув перед собой свободную руку.
— Держись правее, а то наткнешься на стену.
— Откуда ты знаешь?
— Я же ее вижу.
— И куда теперь мне идти?
— Так и двигайся вперед. Ты идешь как раз в нужном направлении.
— Чувствую себя всадником без головы из «Сонной Лощины», — пожаловался Мартин.
— Да, — согласился я. — Ты тоже несешь все мозги в руке. — Краем глаза я увидел едва заметное шевеление. — Вот он! — крикнул я.
— Где?
— Ты что, его не видишь?
— Ничегошеньки не вижу.
Несомненно, ни разу за всю историю не происходило задержаний настолько странных. Я подсказывал Мартину, куда идти, пока он не наткнулся, в буквальном смысле слова, на ноги Розена, который прятался за мусорным баком, до последнего момента надеясь остаться незамеченным.
За все те годы, что я провел на Земле — а мы с Мартином в каких только переделках не побывали, — меня еще ни разу не забинтовывали. Ощущение было неприятное. Я же даже одежды не ношу. Быть завернутым в какую-то ткань — совершенно чуждо.
— Мартин, когда можно будет снять эту штуку?
— Когда кровь остановится. Мари ласково мне улыбнулась:
— Может, тебе будет легче забыть о своих бинтах, если я прямо сейчас дам тебе тот кочешок салата?
Я был не в силах удержаться, рот мой начал наполняться слюной.
— Ты не забыла!
Мартин медленно повернул голову и уставился на нее.
— Ты притащила противный, заплесневелый, гнилой, склизкий, вонючий кочан салата сюда и положила его в
— Естественно. Салат полагается подавать только охлажденным.
— Но от него может, — он сделал неопределенный жест руками в воздухе, — пойти всякая зараза, бациллы какие-нибудь.
Она печально покачала головой:
— Когда ты в последний раз заглядывал в свой холодильник? Там и так поселились все известные человечеству микроорганизмы. Кстати, где ты только взял ту клейкую гадость, что стоит там на поддоне, на второй полке, вся поросшая чем-то оранжевым?
— Это шоколадный торт… — смущенно пробормотал он.
— Как давно он там находится? — продолжала выпытывать она, не желая, чтобы все так просто сошло ему с рук.
— Это тот самый, который ты приготовила мне на день рождения, — виновато признался он.
Мари уставилась на Мартина:
— Твой день рождения, придурок, был полтора месяца назад! И ты еще не съел торт?
Он понимал, что оказался в безвыходном положении. Если сказать, что торт ему понравился, то она станет выяснять, почему он его не съел. Если заявить, что ему не понравилось, то она, пожалуй, наденет ему на голову это покрытое оранжевой плесенью блюдо.
Я бросился спасать Мартина.
— Мари, торт так ему понравился, что он решил поделиться со мной. И ему, конечно, ничего не оставалось, кроме как подождать, пока торт немного подкиснет, чтобы можно было угостить меня.
Она посмотрела на меня и на Мартина, а потом всплеснула руками:
— Вот такие вы, мужчины! — Взглянув на меня, она снова воздела руки. — И пришельцы тоже!
Мартин украдкой бросил на меня благодарный взгляд и попытался переменить тему разговора:
— Так ты не хочешь узнать про Розена?
Она поджала губы, решая, не стоит ли нас обоих хорошенько отругать.
— Ну, давай. Вижу, тебя так и распирает, не терпится рассказать мне, как ты блестяще с этим справился.
— Это не я, это Виктор.
Выражение ее лица немного смягчилось. Она повернулась ко мне:
— Тебе не надоело спасать твоего любимчика в сложных ситуациях?
— Он тоже бывает полезен. Это ведь он вытаскивал Розена из-за мусорного бака. Поскольку Розен тяжелее меня раза в четыре, я бы не смог этого сделать.
Она пошла на крохотную кухню, чтобы помешать соус для спагетти, уже закипавший на плите.
— Так как же вы узнали, что Розен сам похитил свою дочку? — крикнула она через плечо.
Я ответил:
— Он сказал, что в записке с требованием выкупа было «все как обычно». Меня это насторожило. Откуда ему знать, как бывает обычно? Почему он говорил о записке таким знающим тоном? Было и еще несколько странностей. Так, например, он начал чуть ли не оправдываться, когда речь зашла о том, что выкуп составляет полмиллиона долларов и приблизительно в ту же сумму оценивается его состояние. Дальше уже проще простого. Если она у него, то ему удобнее держать ее неподалеку, чтобы было легче за ней присматривать. Понятно, что ему, живущему в многоэтажном доме, проще всего отвести ее в какую- нибудь другую квартиру, предпочтительнее на его же этаже. Элис, как потом выяснилось, он сказал, что отвел ей отдельную комнату, поскольку очень ее любит. Она была в восторге. Мари выглянула из кухни:
— Но разве не опасно было оставить ее в квартире одну?
— Он отключил рубильником плиту, духовку и другие опасные приборы. Кроме того, уложив ее спать, он не сомневался, что утром будет у нее еще до того, как она проснется. Так что можно было не беспокоиться. И конечно же, это было лишь на время.
— А зачем он нанял детектива?
— Типичный ход мысли неопытного преступника. Он хотел выставить себя в выгодном свете и перестарался. Ему казалось, что будет более убедительно, если он предъявит бывшей жене отчет детектива, которому нигде не удалось отыскать их дочь.
— Ну, понятно… Значит, поддельная записка с требованием выкупа была для него просто предлогом, позволявшим продать все свое имущество. Он предусмотрительно выждал бы некоторое время, а потом уехал бы с половиной миллиона и с Элис, начал бы новую жизнь, и концы в воду. — Она снова высунулась из кухни, облизывая деревянную ложку. — Я правильно поняла?
— Попала в точку, — сказал Мартин и тихонько покашлял, намекая, что ожидает рукоплесканий.
Она нахмурилась и погрозила ему ложкой:
— Как все это ужасно. Мартин вздохнул:
— Но я все же не дал Розену меня перехитрить. Он направлялся к своей машине. Проблема была только в том, что он, увидев нас, запаниковал и выбежал из квартиры, не взяв ключи от машины.
Мари наморщила лоб:
— Но ведь он мог зайти за ними домой? Мартин кивнул:
— Само собой. Он так и собирался сделать, но Виктор в переулке между домами увидел, что в самом темном уголке спрятался Розен.
Она посмотрела на меня:
— Я, кажется, не совсем понимаю. Раз он был в темном углу, как ты его заметил?
Я провел пальцами по краю бинта, прикидываясь скромником.
— Ты же знаешь, что я никогда не сплю, да? Не секрет, что по ночам я брожу по всей квартире. Все просто полагали, что я хорошо вижу в темноте. Это, конечно, так, но при этом я могу видеть и
