Она покачала головой:
— Заранее я не знаю. Элис обычно рассказывает… рассказывала… — она шмыгнула носом и притронулась к глазам; если не считать этого, ей удалось сохранить самообладание, — мне об этом после того, как он привозил ее домой в воскресенье вечером.
— Связывались ли похитители с вами? Снова покачав головой, она ответила:
— Они пока прислали только одну записку, ту, которую получил Кэл.
— Простите, что спрашиваю, но в хороших ли отношениях вы находитесь с вашим бывшим мужем?
Она прикрыла глаза и пару мгновений молчала.
— Пожалуй, нужно уточнить, о ком именно из нас идет речь. Мне казалось, что у нас все хорошо. А потом, в один прекрасный день, он велел мне съехать с квартиры. Он сказал, что мы постепенно стали друг другу чужими.
Мне так не казалось, но что оставалось делать? Отношения между двумя людьми возможны только тогда, когда оба что-то для этого делают. И я ушла.
— У него кто-то был?
— Не знаю. Я не пыталась это выяснить. В тот момент я была так потрясена, что не стала вдумываться в суть случившегося. А теперь все уже позади.
— Вы его все еще любите? — мягко спросил ее я. Она покачала головой, но как-то слишком быстро.
А потом медленно кивнула.
— Да, — прошептала она.
— И вам бы хотелось, чтобы вы снова жили все вместе, втроем, — договорил я.
Она кивнула.
Мартин непонимающе поглядывал на меня и молчал.
— Мадам, — обратился к ней я.
Мы встретились взглядами, но она ничего не сказала.
— Полицейские спрашивали вас, не вы ли забрали Элис?
— Похоже, они не исключают возможности, что она у меня. Но это не так. И меня это огорчает. По крайней мере, я знала бы, что с ней все в порядке.
Когда говорят такие вещи, люди обычно с сочувствием кивают, но мое тело лишено необходимой для этого гибкости.
— Я вас понимаю. Иногда мне так грустно, что я не знаю, все ли в порядке у Уонн.
— Уонн… тебя с ней связывает что-то особое?
— Навсегда.
Мартин уже начал нетерпеливо ерзать.
— Миссис Розен, мы, строго говоря, работаем по заявке вашего бывшего мужа, но, поскольку цель у вас с ним общая, я хочу оставить вам свою визитную карточку. И у вас будет номер, по которому вы сможете с нами связаться, если случится что-то, о чем, по вашему мнению, нам следует знать.
Она сделала резкий и глубокий вдох:
— Хорошо.
И тут Мартин вспомнил, что у него заняты обе руки. Ими он держал меня.
— Девочка не находится у Кэндис Розен.
— Так где же она, скажи мне, пожиратель отбросов? — требовательно спросил Мартин.
Мы беседовали и спорили, обсуждали и пререкались, в общем, замусолили предмет разговора до невозможности, и наконец у Мартина уже не хватило сил далее бодрствовать. Я же, не в состоянии думать о чем-то другом, сидел в темноте и продолжал прокручивать в голове ситуацию уже после того, как Мартин отправился спать. Конечно же, он был совершенно прав: вопрос не в том, где Элис нет, важно узнать, где она находится. Мест, где ее нет, бесконечное количество, так что моя убежденность в том, что девочка не у матери, пусть и полезна с точки зрения юридической, никакой практической ценности не имела.
Когда мне не удалось определить возможное местонахождение Элис с помощью логики, я решил погрузиться в транс. Я всегда так делаю, если другими способами найти ответ не удается. Примерно около четырех утра я плавно вернулся в состояние полной осмысленности и осторожно спустился на пол. Попробовав перенести вес на поврежденную ногу, я решил, что пройти необходимое расстояние мне под силу.
Я пришлепал в спальню Мартина и встал возле его кровати.
— Мартин… Мартин? Он даже не шелохнулся.
— Мартин! — обратился я к нему чуть погромче. Никакой реакции все равно не последовало. Тогда я что было силы заиграл зарю.
Мартин набросился на свою подушку и начал молотить ее обоими кулаками.
— Мне не выбраться из палатки, мистер Аркен! Сюда залез медведь, и он…
Он сел и выпрямился.
— Виктор! Чтоб тебе провалиться! Что ты вытворяешь, идиот ты чокнутый?
— Пытаюсь тебя разбудить, — спокойно сказал я. — Возьми ключи от машины.
— Прямо сейчас?
— Сейчас.
Он протянул руку и включил на тумбочке возле кровати светильник, который обоих нас на несколько мгновений ослепил.
— Который час? — пробурчал он.
— Самое время двигаться. Я знаю, где Элис.
Пока Мартин вел машину, я объяснял свою версию. Его лицо лишь ненадолго освещалось уличным фонарем и исчезало в темноте до следующего фонаря, и я наблюдал, будто кадр за кадром, как он сначала сопротивляется предложенному мной решению, а затем постепенно улавливает в нем стройность мысли. Он неохотно согласился с каждым пунктом моих рассуждений, и наконец я изложил ему ход событий, от начала до конца и без внутренних противоречий. От моего сценария он был не в восторге, но вынужден был признать, что все это не лишено смысла.
Найти место для парковки посреди ночи удалось без проблем, поэтому мы остановились прямо перед зданием, где жил Кэл Розен. Мартин повернулся ко мне и сказал:
— Виктор, даю тебе последнюю возможность. После этого мы или станем героями, или опозоримся. Не хочешь отступить и вернуться?
— А ты?
Он поморщился:
— Нет, похоже, не хочу. Раз уж ты вытащил меня из постели, то почему бы не довести дело до конца?
Мы вошли. Сначала охранник недоумевающе глянул на меня, когда я задал ему интересующий меня вопрос, потом почесал в затылке и сказал:
— Подождите. Пожалуй, мне несложно будет найти нужные вам сведения.
Он взял связку ключей и отпер кабинет в противоположном от нас конце холла. Не прошло и минуты, как охранник вернулся с толстым регистрационным журналом в руках. Он уже водил пальцем по странице.
— Да-да, на сороковом этаже всего неделю назад сняли квартиру.
Я победоносно глянул на Мартина — «А я что говорил?» — и сказал:
— Как вам известно, дочь Кэла Розена была похищена в пятницу на прошлой неделе. У нас есть основания полагать, что к этому могла иметь некоторое отношение та, недавно снятая, квартира.
Глаза охранника сузились. Он посмотрел на Мартина:
— Правда?
— Вы не знаете, въехал ли кто-нибудь в эту квартиру? Он прочертил кончиком пальца линию вдоль строки на странице.
— В журнале не указано. Обычно вот в этом квадратике ставят птичку, когда жилец въезжает в
