— Пожалуйста, говорите прямо в мой клюв, и не подносите меня слишком близко, — проинструктировала механическая птица.
Кедригерн поднял руку так, что птичка оказалась на уровне его подбородка, и чуть отстранил ее.
— Так хорошо? — спросил он.
— Отлично. Пожалуйста, начинайте, — сказала птаха и открыла пошире клювик.
Кедригерн заглянул в крошечное отверстие и внезапно почувствовал себя очень глупо — ну разве не дурость стоять во дворе и беседовать с птичкой с часовым механизмом в брюшке? Но он собрался с духом, встряхнулся, откашлялся и лишь слегка напряженным голосом проговорил:
— Привет, Афонтий. Ты меня слышишь? Это Кедригерн. Надеюсь, у тебя все нормально. У нас чудесное утро.
— Кристалл, — прошипела Принцесса.
— Ах да. Кристалл. Кстати, об этом твоем кристалле, Афонтий. Мы приедем, чтобы взглянуть на него. Моя жена и я, вот как. Мы отправляемся завтра и прибудем через три дня. Надолго не задержимся.
— Кедди, мы не можем просто заскочить и тут же убежать. Что, если у него серьезная проблема?
— Ладно, ладно. Мы не задержимся надолго, если только у тебя не серьезная проблема. Пока, Афонтий. Увидимся через пару дней.
Когда Кедригерн закончил, птичка со щелчком захлопнула клюв. Прощебетав: «Спасибо», она снялась с запястья колдуна, сделала круг над головами людей и устремилась на северо-запад.
— Ну и что мы будем делать теперь? — спросил Кедригерн.
— Собираться, — ответила Принцесса, взяла мужа под руку и повела в дом.
Резиденция Афонтия находилась в трех днях необременительной, даже приятной верховой езды. Дорога была суха и пустынна. Погода выдалась не слишком жаркой, но и не чересчур прохладной. Каждую ночь Принцесса и Кедригерн останавливались на цветочном поле и спали под звездами, и ветра, отяжелевшие от сладких ароматов лета, баюкали их. По утрам свежесобранные ягоды пополняли их скромные завтраки. Путешествие получалось таким идиллическим, что Кедригерн не находил повода для жалоб; ему приходилось довольствоваться зловещими предсказаниями дождя, холода и нападений разбойников на обратном пути. Чтобы развеять мрачное настроение мужа, Принцесса переводила разговор на того, к кому они ехали в гости.
— А какой у Афонтия дом? — спросила она как-то раз.
— Ничего грандиозного. Просто одна большая мастерская. Может, тебе покажется, что там царит беспорядок, зато наверняка будет интересно. Часы всевозможных видов, форм и размеров, с фигурками, которые машут руками, топают ножками, вращают глазками и откалывают всякие номера… вещицы свистящие, дребезжащие, звенящие, щелкающие, тикающие, жужжащие и визжащие… Каждый час поднимается страшный шум, когда все эти часы начинают бить все разом и на все голоса.
— Надо попросить устроить нас в тихие покои.
— Вероятно, таковых у Афонтия не найдется. Лучше чем-нибудь затыкать на ночь уши.
— А какой он сам, твой Афонтий?
— Бодрый паренек. Полон энергии. Вечно скачет как блоха, делает дюжину вещей одновременно, планируя при этом еще две дюжины.
— Послание его звучало устало.
— Ну, больше всего энергии у него уходит на работу. И все же он способен быть очень живым собеседником. О да. — Колдун ностальгически улыбнулся и покачал головой. — Думаю, он тебе понравится, дорогая. Он действительно чудный парень.
— Далеко еще до его дома? Ты сказал, три дня, а мы уже третий день в дороге.
— Мы можем прибыть в любой момент. Только сперва надо проехать сквозь этот лес. Дом Афонтия в самом центре, на большой просеке. Он всегда любил, чтобы вокруг было много открытого пространства, чтобы он мог… Погоди-ка минутку.
— Что-то не так? — спросила Принцесса.
Кедригерн показал на черную каменную колонну высотой в два человеческих роста, поднимающуюся из земли. С одной стороны она была гладко отполирована, и на гранитной поверхности, как раз на уровне глаз, красовалась тщательно высеченная буква «А», венчающая любопытный многоугольный символ.
— Это не должно стоять тут, посреди леса. Ведь столб отмечает границу его просеки, — заметил колдун.
— Ты уверен?
— Определенно. Я сам намечал значок для камнерезов. Это оберег против огров. Колонну водрузили на место на моих глазах.
— Может, кто-то ее передвинул.
Кедригерн ответил жене лишь задумчивым хмыканьем. Он вытащил из-под рубахи висящий на цепочке медальон и поднес его к глазам, чтобы рассмотреть окрестности в Отверстие Истинного Вида.
— Дом тут, — объявил он. — И его тоже кто-то передвинул. Он окружен деревьями. Мне это не нравится.
Дорога сужалась, виляя из стороны в сторону. Они медленно ехали по тропе, огибая деревья, приближаясь к дворику перед домом, а потом Кедригерн натянул повод.
— Это то место. Он кое-что изменил, но это точно дом Афонтия. Но, ради всего сущего, как он оказался здесь, среди деревьев? Я пойду постучу… а, вот и слуга. Мы можем спросить этого старика.
Открылась дверь, и на порог медленно вышел пожилой человек. Он остановился, опираясь на посох, поморгал, рассеянно глядя в пространство, и только потом заметил двух всадников. Взгляд старика задержался на гостях, но он не произнес ни слова.
— Добрый день, сударь. Это дом Афонтия? — спросил колдун, дружески помахав рукой.
— Он этого не делал, — буркнул старик.
— Чего не делал?
— Кто?
— Афонтий.
— Что вы хотите от Афонтия?
— Это Афонтий хотел что-то от меня. Я Кедригерн, колдун, а это моя жена, Принцесса. Афонтий просил меня приехать.
— Кедригерн? Ты Кедригерн? Колдун? — спросил старик высоким визгливым голосом.
Он принялся похлопывать себя по различным частям тела, в конце концов извлек на свет пару толстых очков и неловко водрузил их на нос, уронив в процессе свою палку. После этого он, шаркая, приблизился к посетителям, вгляделся в них попристальнее и радостно присвистнул:
— Кедригерн! Сколько лет, сколько зим! Выглядишь ты так, словно не состарился ни на день, негодник!
— Афонтий? — тихо проговорил колдун. Старик издал хриплый смешок:
— Не узнал меня, а? У тебя всегда была отвратительная память на лица. Заклинания — вот все, что задерживается в твоей голове.
— Так, так… значит, говоришь, много воды утекло, да?
— Да уж, почти шестьдесят лет, как-никак, — с удовольствием заявил старик. — Спорю, ты не помнишь, когда мы в последний раз….
— Помню, помню! Это было в моем замке. Ты, Фрайгус и прочие устроили мне сюрприз, вечеринку по поводу моего сто десятого дня рождения. Она продолжалась несколько дней.
— Да, таких вечеринок больше не закатывают, — хмыкнул Афонтий. — Отличная вещь. — Он скосил глаза на Принцессу и спросил: — А она кто такая?
— Афонтий, позволь тебе представить мою жену, — сказал Кедригерн.
При этих словах Принцесса сбросила дорожный плащ, ее прозрачные крылья затрепетали, и она медленно выпорхнула из седла, опустившись на землю рядом с мужем.
— Она летает! — просипел Афонтий. — У нее крылышки, и она летает! Прекрасная работа. Кто ее сделал?
