Из аэродромной сторожки Кулев еще раз позвонил в Р.
– Палки крутятся, – сказал он Дусе. – Вылетаю…
– Жду!
Сладко екнуло сердце Степана.
– Не задержусь, – заверил он себя и Дусю. – Постараюсь сразу вернуться.
– Жду!
«Вот где меня действительно встретят…»
– Знаешь, кто здесь? – спросила Дуся.
– Амет?!
– Амет улетел. – Дуся тихо рассмеялась. – Я же объясняла. Показался, как ясное солнышко, прозвенел бубенцами и скрылся.
– Тебя не навестил?
– Откуда ему знать обо мне, Степа? Я же сказала… Другой товарищ, твой знакомый… Вот догадайся!
– Гадать времени нет.
– Сдаешься?
– Сдаюсь…
– Майор Жерелин, – сказала Дуся. – Ты про него столько рассказывал.
– Откуда его черт принес? – Степан забыл о прогретых моторах.
Дуся ответила деловито:
– Жерелина привез летчик Кашуба. Он не поверил своим ушам.
– Кашуба?.. Какой… Кашуба?
– Не знаю. Летчик.
– Павел Кашуба?
– Ты как маленький, Степа. Застрял на своем хуторе неизвестно зачем и задаешь смешные вопросы. Почем я знаю – Павел или Петр? Не встречались.
Вот так сюрприз – Павел Кашуба!
Как обухом по голове.
– Такая фамилия…
– Какая? Я, например, первый раз слышу… Минутку!.. Никто не знает… Жерелин и Кашуба прилетели вместе, играли в городки, потом зашли к нашему командиру. Командир и сказал: это, говорит, майор Жерелин, связист, их тоже перебрасывают, знает вашего Степана…
– Больше ничего?
– Ничего. Пошли в летную столовую. Степа, товарищи подсказывают: командир экипажа «ЛИ-два», Герой Советского Союза Кашуба. Возможно, что и Павел…
– Возможно, что Павел, или точно, что Павел? – Он спросил так, что Дуся примолкла. Что-то уловив, осеклась. Чутье заменяет женщине знание профессиональных тонкостей дела, которым занят близкий человек, друг. Чутье и гибкость.
– Степа, – без тени только что звучавшего раздражения и недовольства, скорее горделиво пропела Дуся. – Товарищи поздравляют тебя с завершением перелета (он видел, как она поглядывает вокруг себя). Все говорят, что ты вышел на хутор как бог.
– Даю поправку: как бог, водит один флаг-штурман.
– Но поскольку флаг-штурман давным-давно отбыл…
– …Кулев провел «сибирячку», как апостол. Как сын апостола Петра.
– Здесь говорят: как бог.
– Все понятно, кроме сказанного… Обнимаю! Штурман вернулся к самолету.
– Ты у меня, Дралкин, как за каменной стеной, – снова мягко коснулся он выгоды сложившихся между ними отношений, при которых он, Кулев, временный член экипажа, держится сообразно своей штатной должности штурмана эскадрильи. Выгоды, другими словами, вклада, внесенного штурманом в их удачно завершенную, – как бы о ней ни судачили, – работу. Действительно, ночевку, питание, техобеспечение экипажа на северо-западе Степан полностью взял на себя: «Голова командира должна быть свободна от хозяйственных мелочей!»; не говоря уже о том, что все штабные дела – от получения кодовых таблиц до представления обзорных докладов – штурман осуществлял единолично («Дралкина в штабе никто в глаза не видел!» – рассказывалКулев).
Григорий в ответ помалкивал, понимая, что завтра Кулев от него уйдет, пересядет в кабину комэска, будет все решать на уровне комэска.
Но не только это в молчании летчика, однажды прервавшемся…
Не только это.
– В Р. будем садиться? – спросил Дралкин. Вот!
