Александрович не любил никаких замечаний. Все-таки странная служба у них. Строгая. И ценят тебя не за прошлое, а только за настоящее. Все, что ты сделал хорошего раньше, зачеркивается одной сегодняшней ошибкой. Потому что за каждым промахом человеческие жизни.
- Иван Александрович, - подошел начальник райотдела, - закончили обыск.
- Что нашли?
- Станок печатный, самодельный. На нем они отрывные талоны к карточкам делали. Только талоны не московские. Продуктов много, ценности, конечно, четыре комплекта офицерской формы старого образца, знаки различия военно-медицинской службы. Два пистолета ТТ, патронов триста сорок штук, семьсот тысяч денег.
- Богато он жил, а, майор?
- Да уж. Под носом, можно сказать.
- Себя не вините. Таких людей ухватить трудно. Засаду оставлять не будем. Я не думаю, что после нашего сражения кто-нибудь придет сюда. Но посмотреть за домом следует.
- Сделаем.
ДАНИЛОВ И НАЧАЛЬНИК
Он долго смотрел на Данилова, постукивая карандашом по столешнице. И каждый удар неприятно и резко отдавался в голове Ивана Александровича.
Начальник молчал, тикали часы, карандаш стучал по столу. Пауза затягивалась, и Данилов мучительно ожидал начала разговора.
Он не снимал с себя вины сегодня, как, впрочем, и всегда. За много лет работы в органах он научился нести ответственность за свои поступки, но каждый раз, когда его вызывали 'на ковер', Данилов чувствовал себя маленьким реалистом, принесшим на урок дохлую крысу.
- Ты думаешь, Иван, что я буду кричать, ногами топать? Нет. Не буду. Потому что у тебя тогда козырь на руках окажется. Ты мне рапорт на стол: прошу, мол, отправить на фронт.
- Я не подам рапорта, ты же знаешь.
- А кто тебя знает, нынче все нервные. Плохо, Ваня, у тебя получилось. Неужели хотя одного живым взять нельзя было?
- А я разве говорю, что получилось хорошо? Сам знаю, что плохо. Хуже некуда.
- Тогда давай излагай диспозицию.
- Ты, пожалуйста, карандаш положи. А то этот стук в голове отдается.
- Извини.
Начальник положил карандаш, взял коробку спичек и начал крутить ее в руках.
'Психует', - подумал Данилов. - Держится на пределе'. Зазвонил телефон, начальник поднял трубку.
- Да... Где?.. А для чего тебя уголовным розыском района поставили руководить? Ты хочешь, чтобы я приехал твоих карманников ловить?.. Что?.. Пусть твои лодыри по магазинам бегают... Ты знаешь, что такое для семьи карточки продуктовые на месяц?.. Через три дня доложишь... У меня все.
Начальник положил трубку, усмехнулся.
- Вот наорал на Чумака, и легче стало. Слушай, на тебе лица нет. Говорят, ты там чудеса храбрости показывал.
Данилов поморщился, достал папиросу, закурил.
Они помолчали. Многолетняя дружба, прошедшая самые тяжелые испытания, накрепко связала их. И даже молчание иногда говорило больше, чем самые красивые слова.
- Я думаю так. Розанов был главарем всей группы. Какие-то люди, среди них один из банды Пирогова, грабили магазины, добычу свозили к Розанову. Кто эти люди, нам необходимо установить, и мы установим. Но цепочка складывается так.
Розанов - Баранов. Баранов - пацаны - спекулянты. Туда Адвокат выкидывал малую толику. Так, деньги на мелкие расходы. Далее Розанов бандиты с машиной. Это основное. Связь с ними поддерживал Витька-Царевич. Самохину удалось кое-что выяснить, и прежде всего, что Виктору Капытину не семнадцать, а девятнадцать лет. Я думаю, что фальшивую метрику, как и броню Баранову, изготовил Розанов. Он, как юрисконсульт ВОСа, то есть организации инвалидной, имел допуск к подобным бланкам. Этот Царевич был связным между Барановым - Розановым и бандой. Убитый на даче числится в картотеке наркомата, 'работал' перед войной в Ленинграде, Громов Павел Петрович, кличка Матрос.
- Слушай, Иван, не слишком ли много бандюг залетных?
- А теперь они все залетные. Война.
- Я имею в виду Ленинград. Трое: Матрос, Слон и этот Андрей.
- Вот письмо при обыске я нашел интересное. - Данилов протянул начальнику конверт.
Тот взял его, вынул письмо, долго внимательно читал, потом зачем-то даже посмотрел бумагу на свет.
- Любопытный документ. Весьма любопытный. Судя по некоторым деталям, обстановка четко напоминает Ленинград. Надо сориентировать ЛУР, подготовь спецсообщение.
Дверь кабинета открылась, и на пороге появился помощник.
- Товарищ полковник, капитан Муравьев срочно хочет видеть подполковника Данилова.
- Зови, - сказал начальник. - Знаешь, Иван, нет ничего хуже, когда на штатских мундир надевают. Одних он тяготит, а другие, наоборот, превращаются в ходячий строевой устав. Полковник, подполковник, капитан. Ему бы в городской комендатуре цены не было.
- Разрешите? - вошел Муравьев.
Был он, как всегда, подтянут и бодр. Ни бессонная ночь, ни захват дачи Розанова совершенно не отразились на нем. И Данилов позавидовал его силе и молодости, вспоминая, с каким трудом он сам собирался на беседу в этот кабинет.
- Товарищ полковник, - Игорь подошел к столу, эксперты-искусствоведы дали заключение.
- Давай. - Начальник взял акт.
Он опять долго и внимательно читал его. Слишком долго, тем более что акт экспертизы написан страницах на пятнадцати.
Начальник читал, что-то постоянно подчеркивая красным карандашом.
Данилову внезапно захотелось спать. Состояние это было мучительным. Сон волнами наплывал на него, и тогда на секунду Иван Александрович отключался. Всего на одну секунду. Но секунды эти чередовались с удивительной последовательностью и становились все длиннее и длиннее.
Начальник посмотрел на Данилова и шепнул Муравьеву:
- Скажи, чтобы нам чай дали покрепче.
Данилов не слышал этого, он спал. И во сне снова видел синие в утреннем свете сугробы у дачи Розанова, дом со смешной башенкой и поле до самого горизонта.
- Иван, а Иван, - начальник дотронулся до его плеча.
Данилов открыл глаза, тряхнул головой.
- Прошу прощения. Не понимаю, как это могло случиться.
- Ничего, не у чужих людей, на, пей.
Чай был ароматен и крепок. Данилов пил его мелкими глотками и чувствовал, как отступает сон и вязкая пелена инертности покидает его уставшее тело.
- Ну, что сказать. Эксперты пишут, что у Розанова обнаружено много ценных вещей из собраний ленинградских коллекционеров и даже из госхранилища. Тут перечисляются предметы, представляющие особую ценность. В частности, золотой кубок работы Бенвенуто Челлини. Кстати, Муравьев, где вещи, изъятые у Розанова?
- Как положено, товарищ начальник, в хранилище.
- Ты их мне потом покажи. Больно они поэтически про них пишут. А то живем дураки дураками. Кражи да налеты. Продолжим наши игры. Какие соображения по поводу банды?
- Будем усиленно работать с задержанными. Белова пошлю в Салтыковку, пусть отрабатывает связи Царевича.
- А что с Дубасовой?
- Потерпевшая. Доказательств связи с бандой нет. Баранов ничего толком сказать не может. Он же