- Да нет пока.
- Я тоже не успел. Давай сообразим.
- Да у меня нечего.
- Если бы я на таких, как ты, надеялся, - Парамонов встал, одернул гимнастерку, - давно бы ноги протянул. Я сейчас.
Он вернулся минут через десять. В одной руке Борис нес чайник, в другой что-то завернутое в газету.
- Ну, давай, - он расстелил чистую бумагу, поставил банку консервов с яркой этикеткой.
- Ух ты, - удивился Игорь, - что это?
- Второй фронт.
- Что?
- Ну консервы, колбаса американская. Вкусная, прямо сил нет.
- Я такой и не пробовал.
- А она только что и появилась, - Парамонов взял банку, и Игорь увидел сбоку, прямо на ней, ключик. Борис повернул его, и жесть, закатываясь в трубочку, начала освобождать крышку.
- Ничего придумано.
- С умом делают. Вот сейчас в Москве появились консервы ихние, колбаса, тушенка свиная, сало консервированное, шоколад. Машины грузовые. Между прочим, в каждой, говорят, кожаное пальто лежит.
- Врут.
- Я тоже думаю. Наливай чай. Вон песок в пакетике.
Игорь разлил чай, насыпал в кружки коричневатый крупный сахарный песок. До войны он такого и не видел никогда. Чай сразу помутнел, покрылся сероватой пенкой.
- Ничего, - Парамонов взял кружку, - он сладкий зато, лучше, чем сахарин. У меня от этого сахарина во рту кисло становится, словно я лимон со шкуркой съел.
- У меня тоже. Химия есть химия. - Игорь сглотнул слюну, следя за Парамоновым, режущим красноватую, покрытую желе колбасу. Но, несмотря на цвет, она оказалась удивительно вкусной. Ели молча. Допив чай, Парамонов поставил стакан в шкаф, полез за папиросами. Закурили.
- Ну как харч?
- Подходящий. Это ты что, спроворил где или из пайка?
- Колбаска-то? Пайковая. Видел, наклейка какая? Так-то. Помощь. Я вчера газету читаю. Значит, сводка с ихнего фронта. В Месопотамии. Стычки патрулей, несколько раненых. И колбаска эта. - Парамонов повертел банку в руках, прищурил глаз от папиросного дыма. - Стычки, колбаска. Легко воюют, чужими руками, кровью чужой, а как мы немцу хребет сломим, так они сразу заорут: 'Мы тоже, мол, дрались...' Баночками этими. Как думаешь?
- А что думать? - Игорь постучал пальцем по столу. - О чем думать-то, Боря? Читал, о чем Совинформбюро пишет, что на фронте появляются части из армии Роммеля из Африки. Значит, могут они из Африки дивизии снимать, раз там только стычки патрулей. Я так думаю, что они ждут. Присматриваются. Вот когда мы фашистов измотаем, тогда они начнут. А пока ешьте, на машинах ездите... Да что говорить об этом. Противно становится.
- Это ты точно сказал - противно... За консервы, конечно, спасибо, Борис бросил банку в корзину с мусором, - но история всем воздаст.
- При чем здесь история, - сказал Игорь, - разве в ней дело... Нам о сегодняшнем дне думать надо. Самим, без их консервов и патрулей.
Зазвонил телефон.
- Муравьев слушает.
- Товарищ Муравьев?
- Да.
- Соединяю с майором Королевым.
В трубке щелкнуло, и Игорь услышал голос Королева:
- Здоров, Игорь Сергеевич.
- Здравствуйте, Виктор Кузьмич.
- Ну что там, какие дела?
- У меня для вас письмо от Данилова, приказано лично вручить.
- Раз приказано - вручай. Жду через двадцать минут. Пропуск сейчас закажут.
Через полчаса Игорь сидел в кабинете Королева. Виктор Кузьмич прочитал письмо, хмыкнул, поглядел на Игоря:
- Твой начальник думает, что госбезопасность - справочное бюро.
- Он просил на словах передать, что очень на вас надеется.
- Ишь ты, - майор внимательно поглядел на Игоря, - а ты знаешь, что в этом письме?
- Нет.
- Стало быть, не рассказал тебе начальник.
- Стало быть, так.
- Хороший он у тебя мужик. Очень хороший. Иван Александрович пишет, погиб Полесов.
- Да.
- Жаль. Ведь у меня были соображения насчет него. Хотел к нам Степана Андреевича забрать.
- Он бы не пошел.
- Пошел бы. Докладывай, что у тебя.
Игорь медленно, стараясь не опускать мелочей, рассказал Королеву о готовящейся операции на Тишинском рынке. Майор слушал внимательно, временами что-то помечал в блокноте. Слушал, не перебивая, и, только когда Игорь закончил, сказал:
- Есть одна мелочь, которую вы, братцы, не предусмотрели.
- Какую? - встревожился Муравьев.
- Нельзя Кострову в форме ходить. На рынке военных патрулей полно, а документики, как я понял, у него липовые. Заберут, как пить дать заберут. Тогда как?
- Освободим.
- Это не вопрос, как он потом там покажется? Или вы на дураков рассчитываете?
Игорь молчал. Он только теперь начал понимать, что так хорошо на первый взгляд продуманная операция внезапно оказалась под угрозой срыва.
- Немедленно, - жестко сказал майор, - немедленно переодеть Кострова. С начальником МУРа я созвонюсь. Иди.
И уже в спину сказал:
- Данилову, если позвонит, передай: все сделаю.
МИШКА КОСТРОВ
У проходного двора два парня зазывали желающих:
- И только на туза, и только на туза. Как шестерку с восьмеркой подняли, так вы и проиграли. И только на туза. Как туз - так и денег картуз!
Грязными пальцами с обломанными ногтями один из них разбрасывал на фанерке три замусоленные карты. Оба парня были в кепках-блинчиках, под пиджаками грязные тельняшки, брюки заправлены в нечищеные, смятые гармошкой хромовые сапоги. Они казались близнецами, сходство подчеркивали сальные, косо подстриженные челки, спадающие на лоб, и золотистый блеск коронок под мокрыми губами. Вот к ним подошел какой-то человек, полез в карман. Вокруг сразу собралась толпа.
- Ну, дядя, - блеснув коронкой, ощерился парень, - спытай счастье. Оно не лошадь, вдруг повезет.
- Давай.
- Сколько?
- Пятьсот.
- Предъяви.
Человек вытащил из кармана мятые бумажки:
